— О, о ней ходит много легенд, — важно сказал Миллер и поправил галстук у себя на шее. — Она — героиня Столичной Пустоши, развалин Вашингтона. Я не знаю, какие из этих легенд правдивы, а какие — вымыслы, но известно, что именно эта девушка, десять лет назад в свои двадцать смогла запустить вместе со своим отцом Очиститель, дарящий чистую воду всем пустошам. Конечно, абсолютно чистая она только в Вашингтоне, но мы заметили, что у нашей уже не так велик процент радиации. И это… вдохновляет?
Он задумался над последним предложением.
— Моя семья твердо убеждена, что пустоши нужно возродить, и благодаря таким вот делам это становится возможным. Однако делаем ли мы что-то для этого? — последний вопрос молодой человек задал скорее себе, нежели Джоанне, и ненадолго задумался об этом.
— Ладно, — оживился он и хлопнул в ладони. — Думаю, вам, леди, нужно сначала отдохнуть с дороги, а уж потом мое семейство начнет мучить вас историями, коих у нас просто немерено. Вы согласны?
— Да, — неуверенно кивнула ему миссис Джексон, и Мартин открыл двери особняка, пропуская её вперед.
***
Хотя хозяева и пытались сохранить все великолепие интерьера, от былой грандиозности не осталось почти ничего. Обои с необычными узорами местами пожелтели, а то и вовсе были ободраны; золотые канделябры потускнели: этот метал нуждался в хорошей обработке; массивные портьеры выгорели за двести лет и были штопанными-перештопанными. Правда, мебель находилась в лучшем состоянии: хотя бы не возникало ощущения, что стоит только тронуть её пальцем, и она сложится, как карточный домик. Видимо, за ней следили лучше, либо же регулярно чинили.
Пригласив Джоанну присесть на софу весьма опрятного вида в гостиной, а Роланда оставив стоять в качестве наказания, Мартин удалился, чтобы созвать всех родных посмотреть на возвращение блудного сына.
Миссис Джексон с любопытством вертела головой во все стороны, оценивая обстановку. Помещение было обставлено весьма непривычно, со множеством мягких кресел и диваном, а также большими маятниковыми часами, которые до сих пор работали. Они очень походили на работу её дедушки: такая же манера создания стрелок и циферблата, однако женщина решила дождаться хозяев, чтобы потом рассмотреть и расспросить их об этом предмете.
И те не заставили долго себя ждать. Сначала послышался голос Мартина со стороны лестницы, ведущей на второй этаж: «Скарле-етт! Смотри-ка, кто к нам явился!» Ему ответил в той же саркастической манере женский голос, на что старший Миллер ответил: «Ага, он самый. С ним гостья! А отца ты не видела? А, на кухне! Ну, я мог бы и догадаться!».
Вскоре их взору предстала названная Скарлетт: веснушчатая шатенка с немного волнистыми волосами, вольно распущенными, и такими же, как и у Мартина, голубыми глазами, одетая в закрытое платье путешественницы, которое, однако, удачно подчеркивало все достоинства её фигуры. Старшая сестра Миллеров. Сейчас она смотрела только на Роланда и, наверное, хотела отчитать его (возможно, тоже прибегая к рукоприкладству, как ранее сделал её брат).
— Ну, Роланд, — сказала она, подходя к нему, по-хозяйски уперев руки в бока, — была бы моя воля, я бы на месте отца хорошо так тебя потрепала ремнем. Он-то тебя, конечно, простит. Но ты уже двадцатилетний парень, должен знать, как правильно себя вести, а как ни в коем случае не стоит!
Во время этой речи девушка прожигала его таким злобным взглядом, что заставляло его краснеть, потупив взгляд, как двенадцатилетнего мальчишку.
После этой тирады она поприветствовала миссис Джексон абсолютно спокойным тоном, присев около неё.
— Вы уж простите за эту сцену, — взяв её за руку, извинилась Скарлетт, — в нашей семье невозможно жить тихо. О, а вот и подтверждение этих слов.
В гостиную влетели двое самых младших представителей этого особняка, перед этим проехавшись по перилам лестницы (и мастерски приземлившись): почти одногодки, мальчик и девочка школьного возраста с ангельской внешностью — вьющимися белесыми волосами и теплого оттенка карими глазами.
— Роланд! Мы так по тебе скучали! А ты поиграешь с нами?
— Конечно! — он присел и обнял их. — Вы сегодня не проказничали?
— Что ты, Роланд! — невинно хлопая длинными ресницами, ответила девочка.
— Мы ничего плохого не делали, — подхватил слова сестры мальчик. — Честно-честно.
Однако Джоанна успела заметить, как они хитро перемигнулись между собой.
— Это — Эмма и Эрик. Наши младшенькие. Хэй, поприветствуйте гостью! — обратилась к ним Скарлетт, перетянув внимание двойняшек на себя.
— Здравствуйте, — хором поздоровались они, подойдя ближе к женщине, на что она с улыбкой ответила на их приветствие, и дети уселись около неё.
— О! Леди прямо как наша тетушка Элайза! — взволнованно зашептались они, думая, что их никто не слышит.
— Это они о жене нашего дяди, брата отца, — объяснила Скарлетт Джоанне. — Он взял в жены девушку из Убежища 81. Сейчас они часто путешествуют и почти не бывают дома, даже в наше Содружество редко заходят. Их паломничество своеобразно, как и мое: мы пытаемся проследить за культурным развитием детей Пустоши, следим за учебой в школах разных округов, а если таковой нет — пытаемся организовать.
— Ничего себе! — удивилась миссис Джексон. — Очень благородное дело. С обучением на пустошах совсем плохо?
— К сожалению, да.
Скарлетт хотела добавить ещё что-то, но тут из соседней комнаты послышались гулкие быстрые шаги, а затем чей-то могучий голос выкрикнул: «Роланд, сын!». Его обладатель не заставил себя ждать — это был высокий мужчина около сорока с половиной лет, крепкого сложения. Отличительной чертой Миллера-отца была густая каштанового оттенка борода с проглядывающей сединой, доходящая до груди; волосы старшого были собраны в небольшой хвостик на затылке; глаза отливали голубым, а лицо покрывала россыпь морщин, особенно обильно обосновавшихся под глазами, на лбу и щеках.
Подбегая к сыну, он, сбросив кухонный фартук (его успел поймать подбежавший сзади Мартин), порывисто обнял беглеца, а затем, положив руки на его плечи, встряхнул, как грушу.
— Что же ты творишь, сынок!
— Да, пап, тут такое дело… — начал было оправдываться Роланд, а затем, поняв, что отца отговорками не проймешь (вот он уже начал хмурить густые брови и подозрительно щуриться, ожидая честного ответа) решил схитрить и отвлечь его: — Подожди, я хочу познакомить тебя с миссис Джексон. По секрету скажу: она спасла мне жизнь! Джоанна, познакомься, это мой отец — Ричард!
Все взгляды вновь обратились к женщине, заставив её неловко опустить глаза и заерзать на месте.
Старший Миллер тут же подошел к ней и, взяв её хрупкую ладонь в свою медвежью, осторожно пожал.
— Большое спасибо вам, леди! — поблагодарил он. — Если бы не вы… не думаю, что мы бы перенесли потерю ещё одного члена нашей семьи.
«Миссис Миллер! — пронеслось в голове Джоанны. — Наверняка с ней случилось что-то ужасное…»
— А где же Матушка Гусыня? — Роланд замотал туда-сюда головой, однако, по всей видимости, родственницы среди присутствующих в этой комнате не было.
— Тут я, негодяй, тут, иду, — из соседнего помещения послышался скрипучий сухой старческий голос и его обладательница по имени Ариадна предстала перед ними.
Лишь от одного взгляда на неё Джоанна тихо вскрикнула и прикрыла рот ладонями, но её испуг все равно был заметен. Своеобразное прозвище «пра-в-кубе», которым, видимо, называли эту пожилую женщину дети семейства, раскрывало её полностью: она была не просто старой, она была настоящим ходячим трупом, словно вылезла из могилы, как те зомби из дешевых книжек. Её желтоватая кожа клочьями висела на теле, местами обнажая голые участки мышечного покрова, глаза были без зрачков и затуманено голубовато-белыми, носа у старухи не было вообще, а вместо него остались две зияющие дыры. Одета она была в простое ношенное-переношенное платье с наброшенной на плечи шалью, а часть оставшихся седых, молочно-белых волос скрывал платок под цвет платья, однако некоторые прядки все равно упрямо выбивались. Опиралась самая древняя представительница Миллеров на клюку и в этот момент внимательно разглядывала новоприбывших.