А снотворные? Разве это не отчаянная попытка все той же нервной системы защитить себя? А разве в основе аритмии, головных болей, гипотонии — не те же причины?
Я сузил жизненное пространство до требований необходимости — расход сил только на литературное дело. Да, беречь тот незначительный запас энергии, который я успевал собрать к каждому утру.
Человек способен вынести невероятное, если закален духом. Да, да, сначала заболевает дух, потом тело! Эта простая мысль потрясла. Именно так — я расстраиваю деятельность организма всем хламом переживаний, ненужных чувств. Я начисто лишил себя радости.
И еще я понял нечто важное — самое важное, из чего в будущем выросла целая система взглядов и стала возможной эта их эволюция: тело, как и дух, нуждается в руководстве.
С того времени меня глубоко увлекает идея тренировки воли. Я по-всякому обдумывал эту мысль. Действительно, если овладеть этим искусством, ты уже неуязвим и непобедим! Вот оно, подлинное всемогущество!
Я не представлял, как решить данную задачу, и свел ее к местным операциям. «Прежде всего, — полагал я, — надо организовать жизненную реакцию. Изменить ее, отказавшись от категоричности, падений в подавленность, не позволяя углубляться дурным и тяжелым чувствам. Это тем более важно, что из-за болезненности и бессонниц я раздражен, взведен и крайне неуравновешен…»
Нет, я еще не осознавал главное. И именно это сделало неизбежным новое потрясение. Я занялся штукатуркой и покраской там, где следовало заново крепить всю конструкцию.
Я понимал, что моя нервная система не соответствует уровню напряжений, которыми оборачивалась жизнь. Я искал способ сделать ее более устойчивой и на этой основе выправить здоровье. Я всегда верил в могущество воли и духа. Я решил овладеть волевыми процессами, не имея средств для этого. Я твердил о закаленности воли, больше разумея под этим мужество поведения при болях и неудачах и совершенно не сознавая, что волевые процессы упражняются, поддаются тренировке и закаливанию. Я полагал, что отказом от чрезмерностей в работе, упорядочением жизни верну нервной системе свежесть и работоспособность, восстановлю ее. «И еще следует искать радость!» — приказал я себе. Я искал опору в твердой воле, но только она одна не давала и не могла дать исцеления.
Беда заключалась и в том, что я пока не владел методикой оздоровления психики, больше того — не представлял, что она вообще возможна. Характер рисовался мне некоей константой, над которой мы не властны.
И все же дальнейшее ухудшение здоровья я сумел предотвратить, и не только предотвратить, но по ряду показателей заметно выправить. И опять-таки за счет воли… Я находил книги о людях великого мужества и упивался ими.
С юности я не возвращался к исповеди Амундсена, а тут заново жадно пропахал все страницы. Что за человек! Пройти Северо-западным проходом, зазимовать на «Йоа», а потом пройти на лыжах 700 км, перевалив через горную цепь высотой 2750 метров, чтобы с ближайшей телеграфной станции оповестить мир о победе, и вернуться обратно! В сутки пробегать по рыхлому снегу около 40 км, спать в снегу — ни рации, ни вертолетов на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств — волей преодолевать риск, усталость!.. Спустя 30 лет в дрейфе на «Мод» через Северо-восточный проход несчастный случай: падение плечом на лед высоких корабельных сходен — и опасный перелом. Через несколько дней медведица сбивает Амундсена, он падает на то же плечо. Не дожидаясь срастания кости, он прописывает себе суровое лечение — тренировки движением. Почти полгода беспощадных упражнений возвращают руке прежнюю подвижность. Но через три года рентгеновский снимок показывает невероятное: Амундсен должен был навсегда утратить способность двигать правой рукой. На том несчастья не кончились. В крохотной корабельной обсерватории Амундсен отравляется газом осветительной лампы. Лишь спустя несколько дней спало бешеное сердцебиение. Миновали месяцы, прежде чем он оказался в состоянии сделать что-то без мучительной одышки, и годы, прежде чем он поправился окончательно. Спустя четыре года после отравления врачи требуют ради сохранения жизни прекращения исследовательской деятельности. И в этом случае Амундсен тренировками возвращает здоровье.