К этой важной для родословной писателя дате у семейной четы Цвейг уже подрастало двое мальчишек (всего детей будет двенадцать). Следовательно, первенец Михаэль, прадед писателя, рожденный 20 октября 1784 года, успел появиться на свет еще под фамилией Петровиц. Как и второй сын Маркус, о котором стоит сказать дополнительно. Мало того что Маркус (Marcus Mordachaj, 1785–1889) проживет сто три года в полном здравии и ясности ума, так еще и за три недели до семидесятилетия у него родится последний, седьмой сын Густав. Густав Цвейг (Gustav Josef Zweig, 1855–1925), несмотря на то что по профессии был юристом, смог основать в городе Просниц книжный магазин, которым успешно управлял вместе со своей супругой Хелен.
Сохранилась фотография, сделанная на улице Брехергассе города Просниц, на которой просматривается вывеска над входом в книжный магазин Густава Цвейга. Благодаря снимку мы имеем возможность наглядно представить, как к этому двухэтажному каменному домику подъезжали на лошадях богатые буржуа, образованные и интеллигентные прародители Цвейга и приобретали бумагу, чернила, краски, тома классиков, словари и, конечно, Библию.
Двоюродный брат Стефана, Макс Цвейг (Max Zweig, 1892–1992), один из сыновей юриста Густава Цвейга, как и его дедушка Маркус, проживет очень долго, не дойдя шести месяцев до вершины столетнего «пьедестала». Макс Цвейг был успешным драматургом до 1933 года, а после оккупации Австрии вынужден был эмигрировать через Польшу в Тель-Авив, где и прожил большую часть своей жизни.
Еще раз вернемся к судьбе Михаэля Лёб Мозеса, первенца, родившегося до императорского указа о смене фамилий, то есть под фамилией Петровиц. Его супруга Катти Хорн родит Михаэлю восьмерых детей. Первым окажется Герман (Hermann Zweig, 1807–1883), дедушка Стефана, успевший подержать на руках младшего внучка до его двухлетнего возраста. Напомним, Самуэль Бреттауэр умер, когда Ида была на восьмом месяце беременности вторым сыном.
Дед, прадед и прапрадед писателя по отцовской линии поколениями оседло проживали на северо-западе Моравии (Оломоуцкий край, город Просниц), а поскольку их край, да и вся Моравия веками считались центром высококачественной текстильной и швейной промышленности, то его предки профессионально занимались тем, что было им по плечу, – производством и сбытом мануфактурных изделий.
В 1855 году дальновидный и талантливый фабрикант Герман Цвейг принял решение переехать в Вену. Его супруга Нанетта (Nannette Wolf, 1815–1882) поддержала предложение, и уже вскоре вся их большая семья (детей осталось шестеро, четверо из десяти скончались в раннем возрасте) с гувернантками и помощницами по хозяйству переберется в бурно расширявшийся город с твердым намерением дать детям и всем будущим внукам несравнимо другие возможности. Стремительное развитие технического прогресса в области промышленного производства Герман Цвейг, разумеется, хорошо понимал. Не случайно в мемуарах его прославленный внук с чувством гордости писал: «Благодаря различным усовершенствованиям ткацкие и прядильные станки, завозимые из Англии, невероятно удешевили производство тканей, прежде вырабатывавшихся вручную, и еврейские коммерсанты с их деловой сметкой, с их международной осведомленностью были первыми в Австрии, кто понял необходимость и прибыльность перехода на промышленное производство».
К моменту переезда из провинциального Просница в деловитую Вену, население которой в пятидесятые годы XIX века уже составляло полмиллиона человек, пионеры градостроительства Отто Вагнер и Камилло Зитте предлагали свои урбанистические идеи относительно благоустройства города. Широкий, полноводный, могучий Дунай, столетиями досаждавший городу устрашающими наводнениями, наконец-то был укрощен сооружением сети каналов. Тогда же запустили в эксплуатацию систему городского водоснабжения и канализации, что постепенно помогло снизить количество заболеваний туберкулезом и всплесков эпидемий.
Первое либеральное правительство Вены, сформированное в шестидесятые годы, произвело ряд положительных перемен относительно культурных ценностей для среднего класса. По обе стороны от кольцевой Рингштрассе архитекторы, словно наперегонки, проектировали и предлагали возведение новых зданий – банков, театров, музеев, ратуши. За тридцать лет (1840–1870) число экономических предприятий увеличилось вдвое. Всему этому бурному градостроительному всплеску Карл Эмиль Шорске подводит справедливое и точное сравнение: «Благодаря однородности стиля и масштабу застройки “Вена Рингштрассе” сделалась для австрийцев термином, символизирующим эпоху, наподобие “викторианства” для англичан, “грюндерства” для немцев или “Второй империи” для французов». Светлана Бушуева в своей книге «Моисси» пишет об архитектуре венской кольцевой, знаменитых зданий, друг за другом появлявшихся к концу восьмидесятых годов при всем торжественном параде своих нарядных фасадов: