— Там что? — указал он проводнику в направлении, где сгинули его люди.
— Болото, — шмыгнул носом Генусь, — но тропа хорошо видна, и на телеге проехать можно.
Стефан медлил. Ковальский отправил с ним только молодых неопытных шляхтичей, от которых не стоило ждать дельного совета, а старые обветренные в боях ратные были всего лишь простыми воинами, не пристало господарю всякий раз опускаться до совета с простолюдинами. Выбор надо было сделать самому и ответственность взять только на себя. Тем более, что после столкновения с болотником, Стешку и за глаза стали именовать господарем. До этого он для своих новых воев был всего лишь «наш господарик», казачки посмеивались над его любованием непривычной одеждой и излишней восторженностью, снисходительно кивая на молодость вожака. Но выпад против хищной зверюги все изменил. «Отчаянный чертяка», — летело за спиной, а он и сам не мог объяснить, что его толкнуло в тот миг вперед. Но теперь надо было соответствовать, закрепить, дожать… Решиться. «То, что мне по недогляду дали, лишь раз дается, другой возможности не будет. Упустить нельзя!»
— Еще подождем? — вывел его из мрачной задумчивости Михась.
— Нет, выступаем, — поднялся с охапки лапника Стефан.
— Так может еще один дозор? — осторожно предложил денщик.
— Лучше Власа не было. Людей терять не хочу. По коням, броню надеть, сабли долу, стрелы наготове! Пушкарю приготовиться, — Стешка раздавал приказы уверенным, до гранита твердым баском, но дернувшееся веко все же выдавало волнение.
«Спокойно, Стефанку, спокойно. Ехать надобно», — твердил себе молодой господарь, потряхивая рубиновой серьгой — знаком королевского наместника.
Дозорных нашли недалеко, за холмом у черного верстового камня. Они лежали рядком прямо на дороге с ежами стрел в груди. Стефану бросились в глаза умиротворенно-спокойные лица с остекленевшими очами, взирающими на сизые кучевые облака, словно казачки устали, прилегли, да и замечтались каждый о своем. Стало нестерпимо горько. Была ли в гибели дозора вина Стефана? Они выполняли свою работу — пробить отряду безопасный путь.
Воины со скорбным видом стащили шапки и стали осенять себя распятьем, не забывая вертеть головами по сторонам. Может там, за болотными кочками уже лежат лучники для новой атаки? Враги, переигравшие Власия, — сущие духи трясины, угроза почище болотника нависла над чужаками.
— Господарь, здесь послание, — склонился над телом предводителя дозора седовласый казак.
На одной из стрел действительно болталась записка на куске бересты.
— Читай, — приказал Стефан.
— Я не разумею, — виновато развел руками воин.
— Михась, прочти, — кивнул господарь своему денщику.
Михась надулся важной птицей, с чувством превосходства посмотрел на неграмотного казака и начал читать, заикаясь, и по слогам:
— До-о-об… до-об-роб… Да понапишут мелко, ничего не разберешь. Добро, — радостно выдохнул Михась, осилив первое слово. — добро пож-ж-ж…
Стефан нетерпеливо выдернул у денщика записку:
— Кто-нибудь мне сможет нормально прочесть или нет? — потряс он берестой.
— Так, мелко написано, — пробубнил Михась, — очи где купить?
Один из молоденьких шляхтичей, пан Яков Баньков, сильно краснея, протянул было руку, чтобы забрать у Стефана бересту, но тут раздался хриплый голос охотника Генуся:
— А нешто господарь сам грамоте не обучен?
И все лица разом оборотились на Стефана, даже те, кто до этого зорко следил за округой.
— Я вам не писарь — самому читать, — надменно произнес Стефан, всовывая записку Якову, вот не нравился Стешке проводник, совсем не нравился, морда пшоничская. — А ты, охотничек, лучше скажи, чьих это рук дело, али не ведаешь?
Нападение, оно завсегда — лучшая защита.
— Чего там ведать, Болотный Вепрь лютует, — безразлично пожал плечами Генусь. — Его край.
Яков Баньков выронил злополучную записку, но быстро поднял, развернул скрутившуюся кору:
— Добро пожаловать на тот свет, Каменец, — прочитал он громко нараспев.
Стефан резко вырвал у юнца бересту, скомкал и швырнул в траву:
— Тела новопреставленных на подводу грузите, похороним по-человечески, с отпеванием, — снова с напускной уверенностью громко произнес он, обводя казаков суровым взглядом, в котором каждый должен был прочесть — господарь плевать хотел на разных там кабанов. — Его край, говоришь? — оборотился Стефан к проводнику. — Был его, теперь моим станет. Дорогу показывай.