Исход матча нам известен. Двадцатичетырехлетний шахматист в пять лет прошел длинный путь от скромного любителя до чемпиона мира. Для него этот длинный путь оказался легким и быстрым путем, на котором словно и не было разочарований, препятствий, борьбы. Все это произошло очень просто — если судить по внешности, слишком просто. И первая реакция шахматного мира на это значительнейшее событие — была реакция ожесточенного недоверия. Лишь значительно позже понял шахматный мир, что грандиозность замыслов при кажущейся простоте их осуществления — это и есть стиль Ласкера.
От обороны к нападению
Отношение шахматного мира к итогу матча целиком укладывалось в естественно напрашивающуюся формулу: не Ласкер выиграл, а Стейниц проиграл. Аноним в русском журнале «Шахматы» (редактировавшемся Чигориным) писал: «Есть люди, готовые передать падающую с седой головы Стейница корону — Ласкеру, — человеку, который не выходил еще победителем ни на одном из международных шахматных состязаний. Мне кажется, спешить так не следует». И далее: «Шахматная республика, вот истинное выражение, характеризующее современное положение шахматного мира».
Энергичную атаку против Ласкера повел, конечно, Тарраш, пожалуй, пожалевший теперь о своем горделивом отказе от матча в 1892 году. И как опытный тактик, Тарраш повел атаку обходным движением; он всячески пытался принизить игру Стейница в матче. «Неужели же так играет тот самый человек, который был удивительным героем многих шахматных состязаний, шахматным королем в течение более чем четверти столетия?» — писал он о Стейнице.
Другой немецкий шахматист, Барделебен, пытался анализировать игру Ласкера: «Игра Ласкера не отличается глубиной замыслов, характеризующих игру Стейница, и несколько раз случалось, что он не мог разгадать скрытые идеи противника, например во 2-й и 7-й партиях. С другой же стороны, игру Ласкера характеризует совершенно исключительная солидность. Его игра абсолютно свободна от просмотров, и это является главной причиной его победы над Стейницем. Следует отметить также ту особенность Ласкера, что, оказавшись в плохом положении, он хладнокровно и стойко продолжает борьбу, создавая противнику максимальные трудности, в то время как большинство игроков в плохом положении теряют самообладание и, сделав ошибку, ускоряют свой проигрыш. Дебюты Ласкер в общем разыгрывает корректно, но не проявляет остроты и иногда оставляет неиспользованными ошибки противника. В целом можно сказать, что Ласкер в полном смысле слова является последователем современного направления; его игра мало агрессивна, комбинации его лишены блеска, но он обладает здоровым пониманием позиции, его игра прежде всего отличается крайней осторожностью; поэтому очень трудно успешно провести против него атаку. Защиту он ведет с большим искусством, чем атаку. Атакует он обычно только тогда, когда обладает явным преимуществом, или если оказывается в худшем положении и игра на защиту не оставляет никаких надежд».
Характеристика эта была в общем верна, но элементарна, непрозорлива. Не могли или не хотели увидеть комментаторы одной особенности игры Ласкера, проявившейся, правда, лишь в зачаточном состоянии, но уже и в этом матче: не заметили «психологического» метода его игры, который впоследствии называли «гипнотическим» и даже «колдовским», — о нем еще придется говорить. Но кроме того не дали себе труда комментаторы внимательно проследить за ходом матча и не видели потому весьма характерных вещей, свидетельствовавших, что дело было не только в «солидности» и «корректности» ласкеровской игры.
Они не заметили, что после того, как Ласкер выиграл подряд пять партий матча, с 7-й по 11-ю, выиграл благодаря непростительным промахам противника, — проигранную им 14-ю партию Ласкер играет гораздо сильнее, чем те пять. А 15-ю, 16-ю и последнюю партию матча, 19-ю, Ласкер проводит с силой чрезвычайной. Но ведь эти последние несколько партий и Стейниц играл несравненно лучше, чем весь матч: выигранные им 14-я и 17-я партии относятся к числу лучших его достижений. Нетрудно было, стало быть, заметить, что игра Ласкера видоизменялась в течение матча, что сила его росла по мере того, как росла сила его противника. Но этого не заметили: недоброжелательным комментаторам казалась совершенно достаточной для объяснения характера матча банальная формула — старость побеждена молодостью.
И очень ясен был короткий смысл всех длинных речей по поводу матча: Ласкеру нужно еще доказать, что он подлинный чемпион мира. И уж во всяком случае Ласкеру нужно доказать, что он сильнее Тарраша, снова (четвертый раз подряд) взявшего в этом же 1894 году первый приз в лейпцигском международном турнире.
Но захочет ли Ласкер это доказать?
Он мог и не захотеть. Если цель его шахматной деятельности состояла только в том, чтобы добиться звания чемпиона, если он к этому званию стремился только для того, чтобы обеспечить себе материальную независимость и получить возможность заняться своим любимым делом — математикой, — то ведь все это уже достигнуто в кратчайший срок и даже без особой затраты энергии. Жизнь могла бы теперь пойти по другому пути: можно было давать в Америке и в Европе сеансы одновременной игры, заниматься литературно-шахматной деятельностью, отойдя в то же время от требующей громадного напряжения серьезной борьбы. Укоры шахматного мира? У Ласкера был достаточно сильный характер, чтобы с ними не считаться, — он это доказал потом не раз. Линию своей жизни расчерчивал он сам, и ничто не могло заставить его изменить, хотя бы сдвинуть направление ее.
Но Ласкер не пошел по этому пути. Как бы наперекор своим житейским планам, он стал с особой страстью и серьезностью заниматься шахматами.
Вскоре после матча он возвращается в Берлин. Но он и не думает о возобновлении занятий в университете, где он пробыл всего четыре семестра. После короткого пребывания в Германии — он снова в Лондоне. Здесь он публикует свою первую шахматную книгу — «Здравый смысл в шахматах», составленную из прочитанных им весной 1895 года лекций лондонским шахматистам. Он занимается в Лондоне и общественно-шахматной деятельностью, осуществляя свое исконное стремление, высказанное им впоследствии: поставить звание шахматного мастера на такую же высоту, на какой находится мастер, талант в любой отрасли искусства и науки.
Серьезная борьба не заставила себя ожидать.
Летом 1895 года петербургское шахматное общество приглашает его в Петербург — очевидно для переговоров об устройстве матча с Чигориным. Предложение отклонено, ибо уже выработан организационный план знаменитого гастингского турнира, на котором должно было вскрыться, кто же такой, в конце-концов, этот Эмануил Ласкер: человек, которому везет, как уже начали тогда говорить о нем, или это человек, который действительно заслужил свой успех? Лишь в значительно более поздние годы понял шахматный мир, что в личности Ласкера объединяются оба эти момента, что Ласкер тот человек, который заслужил, чтобы ему везло.
Начавшийся 5 августа 1895 года гастингский турнир был не только первым большим международным турниром, в котором участвовал Ласкер, но и первым, где он встретился с Чигориным и с Таррашем, с Пильсбери, Яновским и Шлехтером, с этими именами, так много значившими в жизни Ласкера. Шестым в этой группе был Стейниц. И для каждого из них значительной жизненной вехой, чертой итогов, знаком новых начал был этот турнир.
Тарраш — человек громадного, сжигавшего его честолюбия, знавший моменты подлинного шахматного вдохновения, но еще более знакомый — в дальнейшей своей жизни — с длительными периодами слабости и прострации, стремившийся быть в шахматах то мыслителем, то художником, то борцом, но не умевший быть до конца ни первым, ни вторым, ни третьим и становившийся педантом. Но тут, в Гастингсе, после четырех победных для него турниров, после трудного матча с Чигориным (1893), сведенного им в ничью, здоровый, тридцатитрехлетний, в лучшей форме он хочет — в качестве ли художника, борца или мыслителя, но быть первым в турнирной таблице. И кто же помешает ему? Старый Стейниц не может помешать ему — ведь он так ослабел. Но в таком случае не помешает ему и этот молодой и заносчивый Ласкер, этот псевдочемпион, победивший старика только потому — в этом честно был уверен Тарраш, — что тот уже так ослабел. Чигорин? Да, конечно, Чигорин грозен всегда, но знает Тарраш, как часто бывал Чигорин и в матчах и в турнирах так близок к победе и срывался. Как противника в партии — всегда нужно бояться Чигорина, как соперник в турнире — Чигорин не так опасен. Да, Тарраш имеет право ждать победы в этом турнире.