Через полчаса он уже был в гостинице. Когда он вошёл в номер. Роберт снова сидел на полу, вокруг лежали пустые бутылки от спиртного, он был небрит, не причесан. Сидел в темноте, как заключенный, в своей собственной тюрьме. Тюрьме своих поступков.
В его взгляде был полный беспорядок, Давид не понимал, что у него на уме. Но по взгляду Давида, Роберт понял, что тот в курсе уже.
Давид присел на краешек кресла и положил папку на стол прямо перед лицом Роберта.
Они переглянулись пару раз, но слов невозможно было подобрать. Давид и представить не мог, что чувствует Роберт, ему и самому было не по себе.
— Что делать? — Прошептал Давид, — Что ты будешь делать?
Роберт на каждое слово Давида лишь прикрывал, покрасневшие распухшие глаза. Его некогда прекрасный, лазурный цвет глаз уже не был прозрачным, а больше напоминал фиолетовый. Щеки его впали и покрылись редкой щетиной, а лицо вытянулось.
Скорее всего он был сломлен, разочарован в себе. Он до конца и не осознавал, что сделал, кому сделал. Они просидели так, пару часов. Давид не знал с чего начать разговор, чтобы ещё больше не травмировать Роберта, он знал, что его темперамент и взрывной характер могут лишь навредить ему. А ещё больше его настораживало, то, что Роберт бездействует.
Так прошёл день, вечером Давид попрощался с другом и дал понять, что уезжает, но и не собирался его оставлять в таком состоянии. Он и не находил другого выхода, как позвать его мать. Только она могла с ним поговорить и привести в чувство пока не поздно.
Как только Давид покинул номер, Роберт медленно протянул руку к папке, положил перед собой, тихонько открыл и начал читать дело. Он был потрясён…
Как он не понял? Ведь явно что-то было не так. Начал постепенно вспоминать, каждый день со дня знакомства в «Спарте», ее реакция на поведение Эрика. Ее шок!!
Затем в деревне, ее паника после его прикосновения в машине, когда он подумал, что это притворство. С каждым воспоминанием он ненавидел и презирал себя все больше. Это ощущение, словно, стеклом по венам течет кровьучастилось. Его подозрения показались бредовыми, ведь если бы у нее была связь на стороне, поверила бы она всей пустой болтовне, которую он рассказал о семье, наивная дура, действительно, дура!
От него много не требовалось, всего лишь поверить, но он не захотел.
Через пару часов в дверь постучала его мать. Когда она вошла в номер увидела сына, была расстроена, как никогда.
Он скрутившись дремал в кресле, начинало светать. Она подошла к окну, чтобы раскрыть шторы и немного проветрить спальню, в которой стоял приличный запах перегара. Присела напротив сына и ожидала пока он откроет глаза. Рядом с ним лежала папка, только мать протянула руку к ней, Роберт резко схватил ее за руку. Открыл глаза и с тревогой посмотрел на мать:
— Не трогай!
Когда утренний свет немного осветил его голову, она увидела, как на его когда- то сияющих светлых волосах, появилась первая проседь, вдоль линии пробора.
— Что это сынок? — печально протянула мать.
— Я не человек… — произнёс он. — Перед тобой, нет человека… — в его глазах блестели слезы.
— Это, из-за этой девушки? Ведь все можно изменить, извиниться. На этом слове у него начался смех, вперемешку со слезами. У него словно началась истерика.
Он встал и начал что-то искать в комнате и когда не нашёл, начал все крушить и переворачивать.
— Успокойся, Роберт, успокойся, — закричала мать. Но он ничего не соображал. В номер вошёл Давид и вывел испуганную женщину. Затем забежал снова в номер и начал приводить в чувство Роберта. Он довёл его до ванной и помог умыться в холодной воде.
Мать понимала, что в этом состоянии сына виновата лишь одна женщина, Ирена. Она взяла такси и направилась в город, наконец, высказать ей все, о чем она думала.
Роберт немного начал приходить в себя. Давид ему приводил примеры и варианты, чтобы тот не отчаивался и хоть немного пришёл в сознание.
— Неужели ты не хочешь найти этого подонка, да возможно о ее прощении можно забыть. Но ты можешь, найти и уничтожить, — предлагал Давид.
— Так вот почему, ее отец не стал пачкаться об меня, у него была цель по важнее, — cквозь слезы шептал Роберт, — а я не понимал почему, у неё такой опустошенный взгляд.
Он никогда не чувствовал себя таким никчемным, до такой степени он «никто», что ему не отомстили.
И тут вспомнил про заключение из лаборатории. Он быстренько схватил пиджак, во внутреннем кармане был конверт. Вскрыл его и зачитал.