— Странно — странно, шептал Роберт.
Двадцатого девятого июня — юбилей Давида, тридцатилетие, да ещё и пятилетие со дня открытия этого заведения. Роберт постарался закончить дела поскорее, чтобы вовремя быть на месте, народу было полно, даже Альберт с сыном.
За счет заведения угощали шампанским, огромный фуршетный стол располагался на заднем дворе возле бассейна. Гости и друзья заняли свои места. Было достаточно весело, играла живая музыка.
Роберт обратил внимание на официантку, подружку Эрика, у неё были заплаканные глаза, Эрик тоже был там, пришёл раньше всех и уже «на веселе». Но игнорировал свою официантку.
Через пару часов стало более шумно, все пили, беседовали, смеялись, собралась основная масса cынков этого небольшого городка. Было так шумно, что сидящие за столом люди, порой не слышали друг друга. Когда Роберт поднял руку, чтобы подозвать официантку, перед ним внезапно появилась Ана.
— Готовы, сделать заказ? — спросила она, глазами уткнувшись в блокнот.
Он удивился, не успев открыть рта, продумывал как начать беседу, чтобы разговорить ее. Но пьяный Эрик завалился к ним за стол и нагло обратился к Ане:
— Почему не смотришь в глаза людям, ты человек что ли….? Я тут всех купить могу, почти купил, кого захотел, очередь твоя, — внезапно подошёл Арон и с улыбкой обратился к Ане, перебив Эрика:
— Где Марина? Ты иди в кабинет.
Ана встревоженная ушла, кивнув головой. На секунду испуганно, взглянув на Роберта. Хоть Арон и вмешался, но до сих пор не внушал никакого доверия Ане, от его присутствия ей становилось жутко. Какой-то холод исходил от него.
— Вас все устраивает, все хорошо? — обратился к ним c издевкой Арон, нарушив планы Эрика по унижению Аны, затем ушёл.
Эрик в недоумении спросил у Роберта, — она тут со всеми кроме меня что ли? Не пойму!
Роберт лишь развёл руками, — кто такая, что знаешь о ней, чего хочешь?
— Для начала, пусть посмотрит в глаза, этого хватит! — недовольно выкрикнул Эрик. Об этом же и подумал Роберт, что за актерская застенчивость, не смотреть в глаза человеку, средневековье…
Вечер стал менее интересным, но стало гораздо спокойнее.
Но Роберт рано радовался. Где-то через час появилась суматоха в центральной части зала. Эрика уже не было за столом, он один цедил виски со льдом. Гарик и Арон были в главном офисе наверху. Давид, подходя к их столу со стороны уборной, сказал, что оттуда доносились крики.
Кто-то побежал в сторону уборной, кто-то, не торопясь, собирался уходить, в зале было темно. Роберт заметил, что из толпы вырывается человек, девушка подбежала поближе, он узнал официантку Марину. На ней была порвана рубашка, она кричала и звала охрану, прикрываясь разорванными кусками рубашки.
— Вот это поворот, — прошептал Роберт.
— Эрик! — встревожено, сказал Давид и направился в сторону уборной за друзьями Эрика.
Вслед за Мариной быстрым шагом, с оцепеневшими ногами шла Ана, на ней был порван воротник и манжеты формы.
Первое, что бросилось в глаза Роберта кровь на ее лице, у неё была треснута нижняя губа, кровь стремительно стекала с подбородка, она так быстро шла, никого не замечала, случайно столкнула официантку с полным подносом, который перевернутся прямо перед ней, она споткнулась и упала коленями и ладонями в разбитые осколки от посуды, которые с хрустом воткнулись в ее кожу. Она упала прямо у столикаРоберта.
Все в зале замерли, рассматривали ее, пытаясь понять, что произошло, но никто не помог подняться, не подал ей руки. Роберт несколько секунд смотрел ей в лицо, она выдохнула, медленно, подняла голову и посмотрела ему пристально в глаза. Ее, как спелые вишни глаза были переполнены, холодной тоской и безысходностью, даже его гордыня исчезла на мгновенье.
— Ну нет же, девочка, вставай и иди, вставай и иди. Нашла место падать. Нет, я не встану, — уверял себя Роберт.
Из губы по-прежнему шла кровь, глаза были полны слез, но они не текли. Все ладони и колени в мелких осколках.
Роберт немного подождал, в надежде, что ей кто-то подаст руку, но всем было не этого. Все были выше этого, как и он. Ему не хотелось, никаким образом, с ней связываться, какое-то пренебрежительное отношение вызывала она у него, но никак не жалость и симпатию.
— Чужачка. Уходи, — прожигал он ее лицо. Но все же, медленно поднялся и протянул ей руку, она неспешно подала свою, поднялась и выбежала на улицу. У него в руке остались осколки стекла, он зашагал в сторону уборной, но его остановили крики Гарика, он звал эту девушку: