Он вернулся домой за полночь, Ирена сидела в темноте, в гостиной, Роберт притворился, что не заметил ее, поднялся на пару ступенек.
— Расскажи мне о ней, какая она? — попросила тетя.
Роберт остановился.
— Какая она, что любит, чем интересуется? Любимый цвет, еда.
— Я не знаю, — хотел подняться Роберт.
— Прошу тебя! — закричала сквозь слезы тетя.
— Неужели ты не понимаешь! — прошептал племянник, резко остановившись, — как мне описать ее, как сестру, она была моей женой, я воспринимал ее, как женщину, ты просишь слишком много, подумай обо мне, мне от себя противно. Подумай о ней, ты хоть осознаешь, что если не я, то она… Она полюбила меня, со мной понятно все, я — выживу, что ты сделаешь с ней? — разводил он руками. — Слушай… ее любимый цвет — это цвет моих глаз, каждый день, она мне это говорила. Все, что со мной связано, она любит только это. Что с ней стало, когда ты отняла меня у нее, вспомни!
— Хватит, прекрати, — зарыдала женщина и торопясь покинула дом.
— Cотворила из меня монстра, я сам позволил манипулировать собой, я знал, что она играет, — закричал он ей вслед, затем сел на диван обхватил голову руками прошептал. — Всегда так, когда человек осознанно выполняет желания другого, которые не устраивают его, он растит в себе монстра. И когда, тот дорастет до уровня самого человека, человек становится жертвой собственного тела, разум и тело не смогут находиться с такой душой. Тогда человек и становится непредсказуемым, противоречивым и начинает вершить новый суд на всеми. Теперь получайте нового Роберта… — шептал он, уже поднимаясь к себе.
Прошла пара дней. Ирена подолгу запиралась в комнате и тихо рыдала. Она пережила потрясение… Вспоминала слова Исаака, а ведь и правда не пришлось долго ждать… Вряд ли она была прежней Иреной, она потеряла искру мести, взгляд стал мягче, но отчуждеенее. По ночам она кричала в подушку, когда вспоминала бледную Ану на пороге дома. Как же ее жаль…
Лия переживала за сына, вел себя подозрительно. Он охладел ко всем, стал безразличным. Но на этом ее переживания не закончились, сын продолжал ввязываться в пьяные драки.
Одно только успокаивало Роберта, зима. Когда он смотрел часами на этот снегопад, спокойный, безмятежный, только тогда ему становилось немного спокойнее.
Он не мог допустить, чтобы Ана еще раз пережила какое-либо потрясение. Они обыскали все города и пригороды, куда Исаак мог бы увести дочь, все безуспешно.
Роберт частенько посещал их дом, проводил ночь в холодной комнате. Не понимал зачем, приходит туда, кем он ее считал, считает и будет считать.
— Что? Сестра? И снова ледяные мурашки по телу, тебе тесно в своем теле, а деваться некуда. От себя не уйдешь! Он думал, — а что же будет, когда я ее увижу, как посмотрю, что скажу, что почувствую… выдержит ли сердце?
Роберт выпивал всю ночь и наутро поехал домой с бутылкой. Он сидел на диване в темной гостиной, смотрел на стену, где висел огромный, новый телевизор. О чем-то размышлял, а после встал и начал крушить все, что попадалось под руку. Разбил в кровь все пальцы, на звуки грохота первая прибежала тетка, обняла его, пыталась успокоить и привести в чувство.
— Не надо убиваться, что случилось, то случилось, мы все уладим, восстановим, вернем на свои места, — убеждала его женщина.
Он сел на пол, она села напротив. Роберт обхватил ее лицо руками и спросил:
— Почему ты меня не пощадила, почему я, почему это я должен был пережить это? Отвечай! Как мне справиться, я же живой человек? — сорвавшимся голосом твердил он.
— Я не знала, я ничего не знала, как бы я смогла? Если бы знала, что она моя кровь, моя доченька! — заплакала Ирена.
— То есть, если бы ты не знала, что она твоя, тебе было бы плевать, ты же не знаешь всего… — прошептал он.
— Чего не знаю? — уточнила взволнованно она.
Как бы он не пытался это скрыть в трезвом состоянии, но в пьяном эмоции захлестнули разум:
— Ее, в пятнадцать лет изнасиловали, виновник по сей день не найден. Как мне жить с этим и многим другим. Если бы было только одно, я уже планировал, что-то, а сейчас. Прости, я твой брат? — из последних сил выдавил Роберт.
— Что ты говоришь такое, повтори, — прошептала женщина, — повторииииии!
Роберт был в отключке.
— Повтори, я сказала, повтори, — закричала снова она. Кое-как доползла до дивана поднялась и цепляясь за перила пошла на верх. Ирена стучала в двери Леона, но его не оказалось. Она села на пол прямо в коридоре, рыдая твердила, как заведенная пластина: