Техника в капонирах была подавлена и расстреляна. Что-то горело.
Бой отсюда переместился южнее, к залегшим солдатам. Те, прижатые огнём к земле, вяло отстреливались вслепую. Там был заросший кочками луг возле реки. Оставшиеся люди Моси разумно не били по грузовикам. До города пятьдесят, до стаба двести километров. Никто не хотел топать в город за техникой или к себе в стаб обратно пешком.
Бинокль позволил разглядеть оставшихся бандитов. Два пулемёта РПК у Зямы и Рябого. Мажор ползёт от разбитых грузовиков к Зяме и волочёт цинк с патронами. Малыш в закрытом от обстрела секторе за толстым стволом; подсаживает на дерево невидимку. Того не видно, но вот сама собой поплыла наверх снайперка СВД и исчезла. Единственный инвизер у них - Француз. Седой, Пиндос и Прапор постреливают по кочкам, не давая даже высунуться вжавшимся за ними в землю солдатам. Больше никого не видно, наверное, остались лежать вокруг бывшей засады. Судя по всему, воякам крышка, как только Француз возьмётся за дело со своей господствующей высоты; остальные дожмут.
Но не успел Француз начать, как вдруг, совсем неожиданно, перед позицией Зямы с доползшим к нему Мажором вырос, как из под земли, спецназовец без противогаза. В сторону Рябого летят "лимонки". И сразу же боец опорожнил свой магазин в опешивших бандитов. Спецназовец не знал, что его противники рассчитывали на способность Моси и поэтому промедлили с выстрелами по ценной "скотинке". А они просчитались дважды: и псион сбежал из боя, и солдат был не иммунным. Он просто верно оценил ситуацию, конец был в любом раскладе. Нужно было дать возможность своим ребятам хотя бы поднять голову и перехватить инициативу. И он подарил им этот шанс.
Французу пришлось резко сменить цель, водителю "буханки" повезло, а вот в жизни героя-спецназовца была поставлена точка.
Мося, оказывается, лежал на муравейнике, и твари уже начали грызть грудь и шею. Чертыхаясь, бандит убрал бинокль и немного сместился на борозду без муравейников.
Тем временем все вояки воспользовались получившейся паузой в обстреле и высунулись: две группы по четыре человека открыли огонь по остаткам банды и заставили теперь уже муров залечь и не высовываться. Ещё две группы начали под прикрытием менять позиции - по трое побежали к большим кочкам метрах в двадцати перед собой и залегли там. Открыли шквальный огонь из РПК по вскрывшим свои позиции автоматчикам бандитов. Под этим огневым прикрытием предыдущие две четвёрки перестали стрелять и начали обходить противника с флангов. Как только они залегли на новых позициях, тройки из-за кочек, вновь сорвались с места и приблизились практически вплотную к Седому, Пиндосу и Прапору. Открыв взаимный кинжальный огонь, разменялись три в три. Рябой и Зяма не подавали признаков жизни. А вот Мажор, успевший прикрыться трупом Зямы, очухался и, взяв в руки пулемёт, встал в полный рост, врубил свою способность отвода глаз, начал поливать смотрящих на него и не видящих его спецназовцев. Бездарно полегла и вторая тройка. Француз тоже времени не терял, превратив прикрывающие четвёрки - в тройки. Солдаты его срисовали и вжались за кочками, уйдя из под обстрела, не забывая вслепую постреливать по дубу. Дар со снайпера теперь спал. Чтобы не быть лёгкой целью, он сменил дерево на ближайшие кустики. Малыша не было видно. Сенс был самым ценным кадром любого отряда, и их всегда берегли больше всего.
Брошенные солдатами дымы закрыли их от снайпера и пулемётчика. Вот бы Малыш сейчас помог, подсказал. Но подсказал он Мосе. В затылок уперся ствол.
- Гнида! Ты чего свалил, я тебя спалил с самого начала. Крыса!
Мощный удар пяткой тяжёлого берца в почку заставил скрючиться от боли и перевернуться на бок.
- Братва полегла, вся связь на тебя завязана, а ты молчишь, рацию бросил, ничего не делаешь!
Долго он говорил. Покуражится хотел, наверное. Мося поймал взгляд Малыша. Тот заткнулся и выпрямился. Перенаправил пистолет, приставил его к своему виску. Из голубых глаз жертвы потекли слёзы, рука задрожала от страшного напряжения, другая беспомощно сжимала и разжимала рыжий кулак. Грянул выстрел. Начинка головы сенса конусом вылетела на большие зелёные листья ближних подсолнухов.
Жаль, но своя шкура дороже. Хочешь убить - сначала стреляй, потом говори. Стикс таких глупых ошибок не прощает.