— Да, моя хорошая, — бархатистым полушепотом произнес он, специально растягивая слова, чтобы каждое из них отпечаталось в ее сознании. — Потому что ты ловишь от этого кайф и не можешь себе в этом отказать. Не будешь же ты утверждать, что я тебя насилую? — при этих словах мужчина снял пиджак, отбросил его на кресло, ослабил галстук и стянул его через голову. Затем снова обратил свой взор на девушку, прелестно взбешенную и соблазнительно испуганную.
— Ты... ты заставляешь меня... — менее уверенно пролепетала Люда, в надвигающейся панике отступая назад.
— Нет... — ехидно протянул он и отрицательно покачал головой. — Ты сама хочешь этого всякий раз, потому что тебя это возбуждает. — Мужчина медленно приближался, расстегивая верхние пуговицы нежно-голубой рубашки, эффектно подчеркивающей природную смуглость его кожи. — Более того, ты специально меня провоцируешь.
— Никакая это не провокация! Я не хочу этого!
— Так попробуй меня убедить. Обещаю, что тогда и пальцем тебя не трону... — предвкушая свою любимую игру, он медленно закусил нижнюю губу, а его тон перешел в тягучий, как патока, полушепот. Она всегда увязала в этой патоке, как бабочка в паутине. Чем больше сопротивляешься, тем сильнее тебя затягивает. Отступая, Люда наткнулась на стул и оступилась, в ногах и руках появилась противная дрожь. Боже, почему же она всякий раз так его боится... до паники... до изнеможения...
Еще пара шагов — и он оказался рядом. Люда попыталась его оттолкнуть, но он молниеносно схватил ее рукой за горло, под самым подбородком, сдавил и толкнул назад, заставляя ее пятиться на цыпочках и хрипеть. Она судорожно цеплялась то за его руку, то за его рубашку, пытаясь избавиться от удушающего захвата, пока он не впечатал ее спиной в зеркало встроенного шкафа, склоняясь к ее лицу. Слезы градом хлынули из ее глаз, прочерчивая на щеках темные дорожки от туши, соблазнительно приоткрытый ротик порывисто вобрал в себя глоток воздуха.
— Давай, умоляй, солнышко, — прошипел он ей в губы и легонько шлепнул ее по щеке. Не больно, но обидно и унизительно. — Расскажи мне, как тебе это не нравится. — Свободной рукой Саша дернул одну тонкую лямочку ее платья, затем другую, нещадно разрывая шелк в клочья и обнажая ее восхитительные аккуратные, упругие и призывно торчащие груди. Ее сосочки всегда были настолько чувствительными, что любое прикосновение к ним приводило ее в полубессознательное состояние, заставляло ее лихорадить, течь и, главное, подчиняться. Мужчина нежно потер один сосок, зажал его между пальцами, покрутил и снова потер, не обращая никакого внимания на то, как вцепились в его руку, сжимающую горло, острые женские коготки. Его широкая ладонь накрыла упругий холмик, пальцы нещадно сжали нежную кожу, оставляя на ней белые следы, но тут же отпустили и снова ласково погладили, раздражая и дразня. Из горла девушки вырвались глухие стоны, а ее губы попытались что-то жалобно пролепетать, но это совершенно не мешало целовать их, ловить ее язычок и посасывать, смакуя ее свежий мятный вкус с солоноватыми нотками слезинок. Через пару минут, когда его пальцы забрались в женские кружевные трусики, на его лице расцвела довольная хищная улыбка.
— Не хорошо врать старшим, моя хорошая. — Саша мучительно медленно погладил спрятавшийся в мягких скользких складочках маленький бутончик между гладко выбритыми пухлыми лепестками, с удовольствием увлажняя пальцы обильным, горячим девичьим соком и пробуя его на вкус. От ее волшебного нектара губы и кончик языка вспыхнули от кайфа. Люда все еще пыталась избавиться от его железной хватки, но ему нравилось контролировать ее дыхание, особенно когда ей так хотелось сделать глубокий вдох, вызванный его умелыми ласками.
— Течешь как похотливая сучка, а строишь из себя недотрогу. Так как ты собралась доказывать мне, что ты не любишь со мной ебаться? Как?! — он тряхнул ее, выдавив из девушки только жалобный писк. Она просто не могла ничего ответить, только беззвучно шевелила губами, но ответа от нее и не ждали, ее мучителю было вполне достаточно того, как реагировало ее тело. Когда рука Саши разжалась на некоторое время, она снова попыталась вырваться, но борьба вышла короткой, потому что он опять перехватил ее за обе руки, рывком развернул девушку к себе спиной и стиснул в объятьях. К ее попке сквозь ненадежную преграду одежды прижался его твердый, как камень, пульсирующий член. Она почувствовала, как напряжены все его мышцы и как ровно и невозмутимо бьется его сердце, совсем рядом, прямо у нее в груди. Как же бесила эта его непробиваемость!
— Иди ты к черту!!! Ненавижу!!! Тварь!!! Пусти! Умоляю, пусти! Пожалуйста!!! — ее голос сорвался от слез и после удушья, пол ушел из-под ног, она почти повисла в его объятьях, отбиваясь руками и ногами, но мужчина будто не замечал ее жалкие трепыхания. Справившись с ней, будто с легкой тряпичной куколкой, он утянул ее вглубь комнаты, остановившись перед зеркальными дверями шкафа и крепко сжимая ее в своих тисках. Люда тяжело дышала, ее пышные белокурые локоны спутались, тушь испачкала побледневшие щеки, обнаженные груди провокационно выглядывали из-под обрывков тонкой ткани, задравшаяся юбочка не скрывала соблазнительные прелести, вырисовывающиеся из-за сдвинутых в сторону трусиков.