Шадрак заранее предупреждал, что именно так может все кончиться. Он и вчера говорил ей об этом, в пятнадцатый раз репетируя свою речь у кухонного стола, пока София делала сэндвичи. Она никак не могла поверить, что найдутся те, кто способен рассуждать столь узколобо. А теперь это оказалось реальностью – стоило посмотреть на реакцию слушателей кругом.
– Неужели никто не хочет, чтобы границы остались открытыми? – прошептала София.
– Ну конечно же, милочка, есть и такие, – доброжелательно ответила соседка. – На самом деле их даже большинство. Но где нам взять деньги, чтобы в парламенте выступать? Ты ведь, верно, заметила: те, кто хлопает, сами все в партере сидят. На очень недешевых местах!
София грустно кивнула.
Наконец-то прозвонил колокол, и Вартон, торжествуя, покинул кафедру.
– Слово предоставляется мистеру Шадраку Элли! – объявил хронометрист.
Шадрак проследовал к месту спикера, сопровождаемый вежливыми хлопками. На часах выставили четыре минуты и тринадцать секунд. Шадрак посмотрел на балкон и встретился глазами с Софией. Он похлопал по карману пиджака и улыбнулся. Девочка просияла в ответ.
– Это что такое у вас? – с любопытством спросила толстушка. – Тайный знак?
– Я ему записочку написала, – ответила София. – На удачу.
На самом деле это была не записка, а рисунок. Один из многих, что дядя и племянница оставляли друг дружке в самых неожиданных местах, – они вели своего рода переписку в картинках. На листке София изобразила придуманную ими героиню – Заводную Кору, которая стояла победительницей перед оробевшим парламентом. У нее были часы вместо верхней половины туловища, кудрявая голова, тоненькие ручки и ножки. По счастью, Шадрак выглядел куда достойнее. Темные волосы зачесаны со лба назад, крепкий подбородок высоко вскинут – было очевидно, что он уверен в себе и готов бороться.
– Можете говорить, – сказал ему хронометрист.
– Я стою перед вами, – негромко начал Шадрак, – не в качестве картолога или исследователя, но просто как житель нашего с вами Нового мира. – Он чуть помедлил, потратив две драгоценные секунды на паузу, с тем чтобы заставить аудиторию ловить каждое слово. – Есть один великий поэт, – продолжал он, не повышая голоса, – с которым, по счастью, мы знакомы благодаря его наследию. Он родился в Англии в шестнадцатом веке, до Разделения. Его стихи учат в школах, его слово зажгло свет в душах многих людей… Но из-за того, что его отчизна ныне пребывает, насколько нам известно, в двенадцатом столетии, этот человек еще не появился на свет. Может быть, он не родится вообще. В таком случае его уцелевшие книги обретут особую ценность, и тогда нам – именно нам! – выпадет честь сохранить его творчество для грядущих поколений, чтобы оно не исчезло навсегда из этого мира. Так вот… – Шадрак вновь сделал паузу и обвел глазами притихший зал, – этот великий поэт написал: «Ни один человек не является островом. Каждый – часть материка, частица целого. Если море уносит крупинку, Европа оскудевает… Смерть каждого человека уменьшает меня, ибо неразрывна моя связь с человечеством»[1].
Мне нет нужды убеждать вас в истинности этих слов. Мы знаем из опыта: это правда. После Великого Разделения мы сами наблюдали упадок нашего мира, от которого океаны времени отрывали куски. Распалась Испанская империя, Северные территории провалились в доисторический период, Европа была целиком отброшена в далекое Средневековье, иные же части мира оказались вовсе в неведомых эпохах. И все это произошло, можно сказать, недавно – менее ста лет назад. Потери еще памятны и свежи.
Моя бабушка по отцу Элизабет Элли – близкие называли ее Лиззи – жила как раз во время Великого Разделения и видела случившееся своими глазами. Именно ее рассказы о том дне вдохновили меня на то, чтобы стать картологом. Слушая бабушку, я каждый раз думал не об утратах Разделения, но о том, что мы можем благодаря ему приобрести… Нам понадобились годы, даже десятилетия, чтобы понять: расколовшийся мир способен исцелиться. Теперь нам доступны отдаленные эпохи, не страшны невообразимые временные барьеры… и это нас обогащает. Мы уже освоили новые технологии, соприкоснувшись со знаниями иных тысячелетий, и вышли на другой уровень понимания времени. Торговля и общение с жителями сопредельных эпох были выгодны для нас во всех смыслах. И конечно же, мы что-то давали в ответ.