Что бы другие люди ни думали об этом деле, камергер, несомненно, был полон решимости вести себя так, будто в Черворане ничего не изменилось. Возможно, он был прав.
— Подними эту дверь, — повторил Черворан, переведя дыхание. Кэшел приостановился только для того, чтобы ослабить перевязь. Он не хотел рвать тунику, если вес двери требовал от него напрячь мышцы.
Он наклонился, взялся свободной рукой за ручку и плавным движением поднял панель. Дверь была тяжелой, но ничего такого, что потребовало бы всех его сил. В это время года воздух был прохладным, но Кэшел понял, что имел в виду камергер. У жителей деревушки Барка были погреба по той же причине, хотя ни один — даже в гостинице — не был таким большим, как этот. В темноте чувствовался слабый фруктовый запах.
— Ах, ваше высочество? — сказал Мартоус. — Если вы собираетесь спуститься туда, может, мне попросить слугу принести фонарь? Видите ли, здесь нет окон.
Кэшел слабо улыбнулся. Любой, кто посмотрел бы вниз по ступенькам в подвал, мог бы увидеть, что там нет окон; там было темно уже на расстоянии вытянутой руки.
Черворан начал спускаться, игнорируя камергера, как он делал с тех пор, как Кэшел увидел их вдвоем сегодня.
— Следуй за мной, — приказал Черворан; эхо из подвала сделало его голос более глубоким.
— Оставь посох, тебе понадобятся обе руки.
Кэшел уже начал спускаться по крепким деревянным ступеням следом за королем. Он помолчал, стараясь не хмуриться, и сказал: — Сэр? Я бы предпочел...
— Это необходимо, — ответил Черворан.
Кем бы он ни был, Черворан был не из тех, кто говорит ради разговора. Кэшел вздохнул и прислонил посох к задней стенке кладовой. Он зашел так далеко, что не было особого смысла начинать спорить сейчас.
Подвал оказался таким, каким Кэшел и ожидал его увидеть — ряды кирпичных столбов и большие сосуды, выстроившиеся в ряд у каменной стены в задней части. Потолок был намного выше, чем мог дотянуться Кэшел, и, возможно, выше, чем он смог бы дотянуться своим посохом.
Света, проникавшего через дверь кладовой, было достаточно, как только глаза Кэшела приспособились. У Черворана, казалось, тоже все было в порядке, он двигался своей обычной пружинистой походкой вдоль ряда сосудов. Кэшел увидел, что они были двух разных видов — у одних было более широкое горло с утолщением для веревочной перевязи вместо двойных ручек на горле, как у других.
Когда Кэшел шел, его глаза уловили слабый отблеск света с потолка в глубине подвала. Это, должно быть, люк в переулок, куда спускали сосуды с фургонов. Рядом со столбом стояла тележка с массивными деревянными колесами.
Кэшел ухмыльнулся с молчаливой гордостью. Если бы эти сосуды были полны жидкостей, их пришлось бы передвигать двум обычным мужчинам.
— Ваше высочество? — позвал Мартоус. Дрожь, которую Кэшел услышал в голосе камергера, была не просто эхом. — У меня здесь есть фонарь, если он вам понадобится.
— Подними этот кувшин и следуй за мной, — сказал Черворан, указывая на первый в ряду кувшин с широким горлышком. Пальцы у него были пухлые и белые, как свежее сало.
— Есть, сэр, — ответил Кэшел. Он посмотрел на сосуд и подумал о том, каким путем он будет нести его. Лестница не была бы проблемой, потому что дверь кладовой была подвешена наклонно, но если бы Черворан повел во двор, ему пришлось бы снять сосуд с плеча, чтобы пройти дверь кладовой. — Это вино?
Он потряс сосуд, чтобы оценить его вес. Сосуд был тяжелым, но Кэшел смог бы его поднять. Основание сосуда было небольшим, но плоским, и он ровно стоял на полу. Заостренные донышки сосудов другого типа были закопаны в песок, чтобы они стояли вертикально.
Черворан направился к лестнице, проигнорировав вопрос. Его голос донесся из полумрака: — Это необходимо...
Кэшел ухмыльнулся и присел на корточки, осторожно расставив руки. Он и раньше получал приказы от угрюмых людей, и это никогда не мешало ему выполнять свою работу. Было непонятно стремление Черворана, был он мертв или нет, но это не имело значения.
Когда Кэшел убедился, что вес сбалансирован, он выпрямил колени и поднялся, прижимая сосуд к груди. Ему пришлось откинуться назад, чтобы выровняться. В верхней части сосуда было достаточно воздуха, чтобы жидкость плескалась при движении, но он двигался осторожно, держа ситуацию под контролем.
Кэшел направился к лестнице, почти не шаркая ногами. Он мог видеть только свою левую сторону — ту сторону, куда повернул лицо, когда поднимал сосуд. Конечно, ему пришлось выбрать одно, или другое, если только он не хотел расквасить свой нос о грубую посуду. С ним все было бы в порядке, если бы кто-нибудь не встал у него на пути, и в любом случае он бы нащупывал дорогу пальцами ног. Все было под контролем.
Забавно, что Черворан выбрал его для этой работы. Насколько мог судить Кэшел, король никогда не видел его, пока они не столкнулись в дверях зала совета. Однако Кэшел не знал другого человека в армии, который мог бы сделать это в одиночку — принести полный кувшин вина — лучше, чем он.
Кэшел слышал, как Черворан поднимается по лестнице — скрип/стук; скрип/стук. Мгновение спустя он коснулся нижней ступеньки большим пальцем ноги. Кэшел подтянул другую ногу вверх, поставил ее, а затем перенес на нее вес себя и сосуда, одновременно поднимая правую ногу вверх на следующую ступеньку. Он подумал о том, чтобы делать остановку на каждой ступеньке, но решил, что ему будет лучше подниматься в нормальном ритме. Он поднимался по ступенькам с тяжеловесной неторопливостью.
— О, боже мой, что здесь происходит? — прощебетал камергер совсем рядом. — Мне позвать кого-нибудь на помощь, или... Боже мой, это что, полный сосуд?
Это определенно был полный сосуд. Кэшел чувствовал толчок при каждом ударе своего сердца.
Судя по тому, как стало светлее, он, должно быть, уже на самом верху лестницы. Он слегка наклонился вперед, чтобы убедиться, что сосуд немного просвечивает. Это произошло, и он увидел кладовую, полки и подставки для бутылок, а затем камергера, уставившегося на него в изумлении.
Кэшел улыбнулся. Этот сосуд был тяжелым, Пастух знал, что это так, но никто не должен был узнать об этом из того, что говорил или показывал Кэшел. Частью того, как он выигрывал свои бои, было то, что он не давал другому парню понять, что напрягается. Кэшел не совсем понимал, что происходит, но это была своего рода драка. В противном случае Черворан перенес бы сосуд обычным способом, с помощью пары парней и подъемного ворота через дверь в переулке.
Многие люди думали, что Кэшел тупой. Он догадывался, что они были правы — он не умел ни читать, ни писать, ни делать многих других вещей, которые делали Гаррик и Шарина, это было точно. Но иногда Кэшелу казалось, что он видит многие явления яснее, чем большинство людей, просто потому, что его мозг не придавал большого значения очевидным вещам.
— Следуй за мной, Кэшел, — сказал Черворан прямо впереди. Кэшел немного повернулся направо, чтобы видеть, куда он идет. Король выходил из подвала с фонарем в медной оправе в белой руке; должно быть, он взял его у камергера. Кэшел недоумевал, зачем ему фонарь теперь, когда они были наверху. Свет проникал внутрь сквозь слой стекла «бычий глаз», вмонтированный в стену чуть ниже ферм, поддерживающих верхний этаж.
Кэшелу пришлось повернуть прямо, чтобы пройти через дверь кладовой со своим грузом, но он снова повернулся боком, как только прошел. Что-то происходило впереди них, как он предположил, во внутреннем дворе — слышались крики и лязг металла, падающего на камень.
Раздался еще крик, такой пронзительный, что Кэшел сказал бы, что это, должно быть, женщина, если бы не слышал, что точно так же кричат мужчины, когда боль сильнее всего, что они испытывали ранее. Именно так орал Рэд Бассин, когда на него упал бык и забился, пытаясь подняться на ноги. Бассин закричал именно в то время, когда бык боролся; он замолчал, когда у него треснула бедренная кость, и он потерял сознание.