Он бывал в местах и похуже.
***
Король Черворан повернулся к Кэшелу. Это было его первое действие с тех пор, как он бросил фонарь. Он двигался с обдуманностью чего-то гораздо большего — падающего дерева или льда, покрывающего крышу мельницы, который с грохотом соскальзывает, когда зимнее солнце нагревает черный шифер под ним.
— Где диадема? — спросил он своим странным, тонким голосом. — Где топаз?
— Вы имеете в виду корону? — спросил Кэшел. — Леди Лайана забрала ее после того, как Гаррик, ну, Гаррик исчез. Я думаю, она в той комнате, в которой мы были, когда вы пришли и забрали меня.
Не говоря больше ни слова, Черворан направился через двор. Беспорядок был еще хуже, чем осенью, когда забивали овец, чтобы было достаточно корма для остального стада на зиму. Тогда тоже была кровь и испуганное блеяние, но это были овцы, а не люди.
Масляное пламя погасло, но остатки адского растения все еще тлели; воздух был затхлым. Зеленая растительность всегда дурно пахнет, когда ее сжигаешь, но Кэшелу казалось, что не только воспоминание о том, что это было, делало ситуацию хуже, чем обычно.
Шарина разговаривала с Уолдроном и Аттапером. Да, они оба разговаривали с ней, громко и не обращая внимания на то, что говорили друг другу. Кэшел направился к ней, но с ней все было в порядке, он это знал. Он хотел вернуться в кладовую и взять свой посох, но это тоже могло подождать.
В глубине души он знал, что ему следует делать, поэтому он сделал это, даже, несмотря на то, что это было последнее, что он сделал бы по своему выбору — он пошел за Червораном, догнал его в два быстрых шага и использовал древко копья, чтобы оттолкнуть людей и проложить проход. Все, кто видел Черворана, убирались с дороги, но в шумной неразберихе люди сейчас не обращали внимания, ни на что, кроме своего собственного испуганного воображения.
Не годилось бы, чтобы волшебника растоптали и, возможно, даже убили. Он был единственным, кто знал, что делать, когда напало то растение, и тот факт, что он знал, что делать, еще до того, как это произошло, тоже был важен.
У двери в конференц-зал снова стояли охранники, но они с явным облегчением расступились, увидев Кэшела. Они бы почувствовали, что должны остановить Черворана, и они действительно не хотели иметь ничего общего с трупом. Возможно, у Черворана просто случился припадок, но даже сейчас он выглядел мертвым.
— Рад вас видеть, милорд, — сказал офицер, которого Кэшел не знал. — Я не представлял, как мы можем справиться с этой штукой, пока вы не позаботились об этом.
— Это дело Короля Черворана, — ответил Кэшел, открыл дверь и последовал за Червораном в комнату, не пытаясь убедить солдат. Они верили в то, во что хотели верить, и они не хотели верить, что ходячий труп спас их жизни.
Лайана и гражданские лица, путешествовавшие с Гарриком, были заняты внутри. Лорд Тадаи стоял в окружении целой горстки клерков из своего департамента. Несколько помощников Лайаны тоже ждали словечка, но она стояла в углу комнаты и разговаривала с парнем, который здесь был одет как слуга во дворце. На вид он был гораздо солиднее, чем обычно, когда разносил подносы и объявлял о гостях.
У Лайаны были шпионы по всем островам; этот человек, должно быть, был еще одним из них. Тот факт, что она разговаривала с ним прямо, в открытую, вероятно, не нравилось ни ей, ни шпиону, но в такой момент, как этот, им пришлось делать то, что не годилось в обычной ситуации.
Все подняли головы, когда дверь открылась. Они продолжали смотреть, когда увидели, кто это вошел.
— Отдайте мне топаз, — заявил Черворан. На самом деле его глаза ни на ком не были сфокусированы, но у Кэшела возникло странное ощущение, что он видит всех вокруг себя. — Отдайте мне драгоценный камень, который Басс Однопалый взял из янтарного саркофага. Это необходимо.
— Он хочет корону, Лайана, — добавил Кэшел в наступившей тишине. — Мэм, он был единственным, кто догадался, что нужно сжечь это существо.
— Это необходимо, — повторил Черворан. Его голос было больно слушать, хотя он и не был громким или что-то в этом роде. Кэшел задумался, всегда ли у короля был такой голос.
— Как вы предполагаете поступить с диадемой? — спросила Лайана. Голос ее звучал спокойно, но пальцы были спрятаны в складках пояса, где, как знал Кэшел, она носила маленький нож.
— Какая разница, где находится эта штука? — ответил Черворан с явным презрением. — Я воспользуюсь ей здесь, если хотите. Это необходимо.
— Да, хорошо, — сказала Лайана, выражение ее лица не изменилось. Она кивнула помощнику, сидевшему с завернутым в бархат свертком на коленях.
Парень вскочил на ноги и протянул ей сверток. — Отдай его Лорду Черворану, — резко сказала она. В целом она была вежлива настолько, насколько могла, но, похоже, происходящее влияло и на нее тоже.
Клерк дернулся. Кэшел шагнул вперед, взял сверток и протянул его Черворану. Бархат упал на пол; Черворан уставился на желтый камень так, словно пытался разглядеть сквозь него жилы скал под дворцом.
— Миледи? — робко переспросил помощник. — А ему обязательно быть здесь?
— Молчи! — огрызнулась Лайана.
Черворан поднял голову. — Ты боишься, дурак? — сказал он. Его распухшие губы растянулись в мимолетной усмешке. — Хочешь, я расскажу тебе, как ты умрешь?
Лицо помощника побелело. Он открыл рот, чтобы заговорить, затем повалился вперед в глубоком обмороке. Кэшел подхватил его и отнес обратно на диван, где он сидел.
Это был первый по-настоящему человеческий поступок, который он увидел у Черворана с тех пор, как тот сошел с погребального костра. Это было отвратительно по отношению к бедному клерку, но это было по-человечески.
Когда Кэшел обернулся, Черворан снова смотрел на камень и стоял, как восковая статуя. Тадаи и его клерки переговаривались приглушенными голосами, а шпион что-то шептал Лайане. Никто не обращал на Кэшела никакого внимания, возможно, потому, что он стоял рядом с Червораном, которого никто не хотел замечать.
— Ну, я пойду... — пробормотал Кэшел. — Э, наружу.
Лайана кивнула, когда Кэшел вышел во двор, но никто ничего не сказал. Конечно, он привык, что его игнорируют, хотя это было совсем не то, что происходило в деревне, потому, что там он был бедным сиротой. Здесь все были напуганы, и они боялись узнать что-либо, чего они еще не знали.
Суета вокруг адского растения теперь становилась организованной. Лорд Уолдрон отдавал приказы, в то время как Шарина смотрела на него сбоку, а Теноктрис склонилась над дымящимися останками. Илна помогала старой волшебнице, раздвигая слои промокшей зелени лезвием своего ножа.
Кэшел хотел было присоединиться к ним, но его взгляд наткнулся на Принца Протаса, одиноко стоявшего в стороне. Лицо мальчика было внешне спокойным, но выглядел он ужасно одиноким. Кэшел подошел к нему.
— Лорд Кэшел! — сказал Протас, внезапно снова став испуганным мальчиком в своем энтузиазме. — О, сэр, я слышал, это вы победили чудовище!
— Твой отец знал, что нужно сжечь его, — ответил Кэшел. — Я просто отнес сосуд. Да, это был большой сосуд.
Он говорил тихо, но знал, что в его голосе звучит гордость. У него было право гордиться, но это правда, что настоящая заслуга принадлежала Черворану.
Хотя Кэшел не был до конца уверен, что «твой отец» — это то, как правильно называть его сейчас.
— Откуда взялся этот монстр, милорд... — спросил Протас. Он спохватился и закончил: — Кэшел, я имею в виду.
Кэшел ухмыльнулся. — Я не знаю, — ответил он, — но готов поспорить, что если мы последуем сюда...
Он указал древком копья на дыру в стене внутреннего двора. Он не был хорошим лесником — сшибать белок с ветки сильно брошенным камнем было его максимальным достижением, — но похожие на корни лапы адского растения оставили за собой на земле следы из слизи. Они пахли солью и кислыми овощами.
— Мы можем выяснить сами. Ты хочешь пойти?
— С вами? — спросил мальчик. — Да, сэр!