С легкой улыбкой самоиронии она сказала: — Я полагаю, это просто другая сторона изгороди слева от нас, но, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем я найду проход через...
Проход поворачивал направо. Она обошла его, выпрямив спину и держа в руках узелковый узор, готовый к использованию. Белый туман просачивался сквозь щель в живой изгороди. Он пахнул чистотой и первым, что в этом саду показалось прохладным.
Туман был густым, как пуховая подушка. Илна не могла видеть сквозь него.
Чалкус присоединился к ней в проеме, держа Мероту между ними. Он протянул руку через головку девочки и легко погладил Илну по щеке, как крылышко бабочки.
Мерота опустилась на колени и сунула руку в туман. — Я чувствую воду! — взволнованно сказала она. — Она течет очень быстро!
— Встань, дорогая, — сказал Чалкус. — Мы не поплывем туда, не имея возможности увидеть больше, чем я могу сейчас. Нет, если только нам не придется этого делать.
— Там будет переход, — сказала Илна. — Мне просто нужно прокрутить это в голове.
Ее голос звучал мрачно, даже для нее самой, потому что она была расстроена тем, что еще не нашла способ пройти. Это был путь, по которому она шла, тот, который приведет их к храму. Она была уверена в этом!
— Хотел бы я быть сыном богатого человека... — пропел Чалкус и позволил своему голосу затихнуть. Обращаясь к Мероте, он сказал: — Я произошел из честного народа. Честные, но бедные, как грязь, в которой они копошились, чтобы заработать достаточно на еду, или почти достаточно. Я поклялся себе, что никогда не буду таким бедным, как мои родители.
Илна уставилась на туман. Она не могла видеть сквозь него, но там были течения так же, несомненно, как и в ручье, журчание которого она слышала под их прикрытием. Она следовала за завитком, густо-белым на густо-белом фоне, но образующим узор в ее сознании.
— Я не всегда был честен, дитя, — сказал Чалкус. Он взъерошил волосы Мероты, но Илне показалось, что он обращается не столько к девочке, сколько к самому себе, более молодому. — И достаточно часто у меня не было денег. Но мне никогда не приходилось выпрашивать у помощника мастера что-нибудь, чтобы купить корку хлеба для моей семьи. И я не посылал свою жену умолять его, когда он не дал мне ничего.
Мерота вложила свою руку в руку моряка. Он сжал ее, затем отпустил и отодвинулся в сторону. Он старательно не смотрел в сторону Илны.
Пальцы Илны разбирали узор, который она связала для защиты — или нападения, в зависимости от ситуации. Защищать Илну никогда не означало принимать удары противника на себя.
Вероятно, были способы развеять воздух или помахать руками в тумане, чтобы изменить его направление движения, но были и другие способы. Если бы она подобрала рябь белого на белом с правильным количеством звеньев в пряже, это позволило бы ей сохранить созданный ею узор. В тумане послышалось движение.
— Илна, я что-то вижу! — воскликнула Мерота. — Это мост! Я вижу мост!
— Да, мост, — сказал Чалкус тихим, нейтральным голосом. — И откуда, дражайшая Илна, по-твоему, он мог взяться, а? Этот мост.
— Он был там все время, Мастер Чалкус, — ответила Илна. Это было горбатое сооружение с настилом и перилами из розового камня на сером каменном каркасе. Опоры были украшены резьбой в виде листьев и струящихся стеблей, но розовые плиты, к которым могли прикасаться ноги или руки, были зеркально гладкими.
— Сердце мое, — сказал Чалкус без раздражения, но с оттенком сдержанности в мягком тоне. — Туман густой, я согласен с тобой, но Леди Мерота провела своими маленькими пальчиками по тому месту, где сейчас покоятся опоры, из гнейса и гранита, и одно тверже другого.
— Он всегда был здесь, Мастер Чалкус, — повторила Илна. — Мне просто пришлось повернуть его так, чтобы мы могли видеть и потрогать его, вот и все.
Она слабо улыбнулась, задаваясь вопросом, смог бы человек, у которого на языке было больше слов, объяснить то, что она сделала. Возможно, но может быть и так, что человек, обладающий большим количеством слов, не смог бы правильно рассеять туман, чтобы увидеть мост.
— Илна? — спросила Мерота. — Кто эта леди?
На мгновение Илна не поняла, что имел в виду ребенок: был только мост, выгибающийся дугой над серединой потока, прежде чем исчезнуть в тумане в направлении центрального острова и храма. Однако у перил, ссутулившись, а затем, выпрямившись, с грацией проснувшейся кошки, стояла женщина.
Он была в шелках, как подумала Илна, но это был не шелк. Женщина была одета в свои собственные распущенные волосы; ее волосы и туман. Она посмотрела на них, но ничего не сказала.
— Тогда я поведу вас, не так ли, дорогие? — сказал Чалкус. Он произнес эти слова как вопрос, но еще до того, как они слетели с его губ, он с важным видом поднялся на розовый камень. Хотя руки у него были пусты, Илна знала, что он мог бы вонзить клинок в горло женщины прежде, чем она успеет сделать вдох.
Мерота направилась вслед за моряком; Илна положила руку на плечо девочки и удержала ее. Мерота иногда нуждалась в руководстве, но она никогда не возражала, когда дела были серьезными.
Все в этом саду было серьезным, по мнению Мероты, даже больше, чем для ее опекунов.
Когда Чалкус был еще в двух шагах от нее, гибкая женщина улыбнулась и сказала: — Добро пожаловать, незнакомцы. Вы пришли воспользоваться моим мостиком?
Ее голос был музыкальным, но звучал немного выше, чем обычно бывает у стройной женщины. Ее лицо и рот были узкими, но улыбка приветливой.
— Вашим мостом, — легко сказал Чалкус, не придавая значения этим словам. — Будет ли взиматься плата за его использование, миледи?
Женщина рассмеялась. — Боже, так официально? — сказала она. — Небольшая плата, незнакомец, очень маленькая. Мало кто навещает меня здесь, и я никогда не покидаю это место. Если бы вы рассказали мне историю, любую историю, которую вы выберете, это доставило бы мне удовольствие, к которому я могла бы возвращаться долгими днями, когда останусь одна. Но если вы не можете или не хотите...
Она пожала плечами — грациозное движение, от которого вся ее копна волос заиграла.
— ... тогда что я могу сделать, чтобы помешать такому сильному человеку, как вы, перейти с вашими товарищами? Нет, историю, если вы решите рассказать историю одинокой женщине, и бесплатный проход, независимо от вашей вежливости.
Туман рассеивался. Илна увидела поросший лесом остров за мостом. Посреди леса сверкал храм с золотой крышей.
Чалкус оглянулся, стараясь не упускать женщину из виду. — Илна, дорогая моя...? — спросил он.
— Я никогда не буду известна своей вежливостью, — сказала Илна, и в ее собственных ушах это прозвучало резко и сердито. Женщина на мосту была очень красивой, и голос у нее был чистый и прелестный, как у птицы. — И все же я всегда оплачиваю свои долги. Расскажите леди историю, Мастер Чалкус, и мы перейдем по ее мосту.
Женщина посмотрела на нее и грустно улыбнулась. — Вы мне не доверяете, — сказала она с сожалением в голосе. — У вас была жизнь, полная разочарований. Я вижу это по вашим глазам.
Она указала на мост за своей спиной и на остров. — Вы и ребенок можете свободно проходить, госпожа, — сказала она. Каждый жест, каждый слог были произведением искусства и красоты, хотя в ней не было ничего понятного. — Вы все трое можете свободно проходить, как я уже сказала.
— Пойдем, Мерота, — сказала Илна. Она ненавидела себя — ну, ненавидела больше обычного — за свою ревность и недоверие. — Мастер Чалкус расскажет леди историю, чтобы оплатить наш проход.
Илна быстро зашагала по гладкой поверхности. Склон был заметен, но она не поскользнулась, хотя гнейс был покрыт туманом.
Она могла бы ухватиться за поручень, но это означало бы коснуться камня не только ногами, но и пальцами рук. Илна ненавидела камень. Даже если бы она этого не сделала, она бы возненавидела каждую часть моста, на который претендовала эта милая, грациозная женщина.