Старлей открыл дверь нараспашку. Отделенная темной горницей, в конце дома проглядывалась маленькая комната. Слабое освещение позволяло разглядеть только стол, накрытый белой застиранной скатертью с небогатой снедью, да старушку, испуганно дрожавшую возле него на шаткой скамье. А еще, в углу, стояла небольшая елочка, наряженная старыми поблекшими игрушками и гирляндами.
Сергей опустил глаза, и увидел, что ватник, в который был одет старик, распахнулся и обнажил древний потертый пиджачок. А на пиджачке, звонко потираясь друг о друга, блеснули медальные кругляки.
Пистолет в руке сразу показался чем-то инородным. С трудом преодолев желание выкинуть его в снег, Сергей запихнул ствол в кобуру, и, закинув автомат за спину, чтоб не лез больше в ладонь, протянул деду руку:
- Прости, отец. Прости.
Старик слабо, но пристально посмотрел на него. После чего хмыкнул и протянул руку в ответ.
Когда дед поднялся, Сергей крикнул в рацию:
- Группа! Уходим! Отмена операции!
Правда, почти сразу после этого в эфире завопил полковник, но Сергей уже не обратил на эти вопли внимания.
Светлана открыла глаза. Белый потолок, переходящий в такие же белые стены, был далек от привычного восприятия этого цвета, как олицетворения чистоты. Напротив, он казался частью непроницаемого купола, отделившего мир больницы, узницей которой она себя уже полностью осознала, от мира здоровых и веселых людей, вовсю готовившихся к славному празднику Нового Года. Но главное было то, что она отделяла ее от надежды встретить этот детский праздник вместе со своей семьей. Со своими детьми, со своим мужем.
Она повернула голову. Оля, лежавшая на соседней койке, наконец заснула и тихо посапывала. Не смотря на собственное непростое положение, Светлане было очень жаль эту девочку. В свои двадцать три она уже была мамой трех замечательных карапузов, которые навещали ее как раз на днях. Муж Оли, тщедушный парень в дешевом пальтишке и старомодным очках, еле поспевал осаживать этих активных не по годам сорванцов. Оля очень гордилась своим мужем, любила говорить, как он замечательно защитил докторскую. Но сразу менялась, едва речь заходила о деньгах, тут же переводя разговор в иное русло. Из этого Светлане и стало понятно, что надеяться ей оставалось только на государственное финансирование. А это означало, что донорского органа Оля могла попросту не дождаться.
Светлана слезла с койки, сунула ноги в резиновые шлепанцы. Почему-то сразу вспомнились любимые тапочки-зайчики: смешные, не слишком удобные, но такие домашние. Затем она вышла в коридор и подошла к окну.
Стекло частично заросло морозным узором, но круговерть снежинок, подсвеченных уличным фонарем, все равно была видна во всей своей красе. Алебастровые ковры нетронутого снега упирались в вычищенную дорожку, а вдоль нее уже успели принарядиться в молочные наряды уставшие от наготы деревья. Они тянули свои покрытые белым ветви к небу, будто пытались присоединиться к разыгравшемуся в небе танцу.
Вот это был настоящий белый. Тот самый, что дарит свет, жизнь и надежду.
Вдруг прямо перед стеклом пролетела необычная большая снежинка. Очень-очень красивая. Только почему-то в груди тотчас скользнула тревожная ледяная игла, и сразу вспомнился Сережа. Что-то страшное должно было произойти. Непоправимое. И все, что Светлана смогла сделать, это покачать головой. Нет, пожалуйста, не надо. Смешно, конечно, что это способно изменить?
Но страх отчего-то почти сразу растворился, будто растопленный светом бьющего в окно фонаря.
- Ты чего, капитан, совсем плохой?
Полковник брызгал слюной, выталкивая из себя слова, будто отрыжку. Жирные блестящие губы его дрожали, словно свежий шрам на раскрасневшейся от ярости физиономии.
- В деревне противника не обнаружено, - спокойно ответил Сергей. – Там только гражданские.
- Ты знаешь, что это? – Тот достал из папки какую-то бумажку. Мелькнули размашистые подписи и большая печать с двуглавым орлом. – Это постановление, разрешающее мне на время операции действовать по законам военного времени. – Он выхватил из кобуры пистолет и направил его на Сергея. – Помнишь, чем карается невыполнение боевого приказа? На колени, сука!
- Да пошел ты! – Сергей понял, что уже не успеет среагировать. Он даже не попытался поднять автомат. Вместо этого он любовался спускавшейся прямо перед ним большой красивой снежинкой.
Если уж умирать, то пускай последним, что он увидит, будет что-то прекрасное. Жаль только, безумно жаль, что в ней не появилось снова любимое лицо.
- Жри, паскуда! – Полковник выстрелил.
Сергей видел, словно в замедленной съемке, как пуля приближается к нему. Неспешно так, как завязшая в патоке муха. Но как бы медленно все ни было, увернуться от этого кусочка свинца, перечеркивающего целую жизнь, не было ни единого шанса.
Но стоило пуле коснуться снежинки, произошло невероятное. Она просто срикошетила от этого слабого, хрупкого кусочка льда, откинувшего смертельную кроху куда-то ввысь.
Не веря своим глазам, Сергей дважды моргнул и посмотрел на полковника. Тот тоже был ошарашен, но палец его уже снова тянул за крючок. Однако сзади вдруг раздался другой выстрел, отчего полковник выронил пистолет и резко сложился пополам.
- Ну-ну, - к нему резво подскочил Васильев. Но вместо помощи, наоборот, завалил грузную тушу в сугроб и прижал сверху коленом, заставив того болезненно взвыть. Из разгрузки старшины показались наручники. – Давай-ка без лишнего трагизма. Это всего лишь травмат.
Сергей, да и другие бойцы молча смотрели, как товарищ «пеленал» командира операции. Что-то не складывалось в их головах при виде этой картины. К счастью, старшина сам поспешил объясниться:
- Извините, ребята, - он достал удостоверение и медленно показал его всем по кругу. – Майор Васильев, собственная безопасность. Мы этого урода, - «старшина» пнул валявшегося полковника, отчего тот взвыл еще громче, - уже год ведем. Помогал, тварина, всяким толстосумам свои темные делишки проворачивать. Вон и тому на джипе здесь вместо деревни чистую землю обещал. Доказательств только мало было, пришлось с поличным брать. Да и вас проверить пришлось. Искренне рад, что вы не заодно.
- Так вот чего ты такой тихушник был, - насмешливо протянул Олег. – Ай да жук.
Ребята вокруг тоже загоготали. Не до смеха было только Сергею.
Полковник оказался бандитом. Значит и деньги были бандитскими, и никакой надбавки не светило.