– Три недели назад я ходила на вечер в «Савой». Спускаюсь в туалет, а там Энди – бросает монетку и достает из автомата «Тампакс».
– А, – слабо отозвалась я, – понятно. Но, может, она покупала их для кого-то другого.
– Это маловероятно, поверь мне. К тому же она смутилась, поняв, что ее видели.
– А ты уверена, что это была она?
– О да. Я никогда с ней не встречалась, но хорошо знаю, как она выглядит. Это была она, – настойчиво повторила Лили.
– И ты считаешь, она не беременна? – тихо спросила я.
– Да. Именно это я пыталась сказать тебе вечером.
– Но подожди, Лили, – не выдержала я, и сердце подскочило. – Какого же черта ты не рассказала мне об этом раньше?
– Почему не рассказала раньше? – эхом отозвалась она, глядя в сторону. – Потому что я первосортная стерва, вот почему.
– Ты знала об этом в середине декабря? – Она виновато кивнула. – И промолчала? – Она кивнула еще раз. – Ты продолжала гнуть свое?
– Прости, Фейт, – прошептала она, крутя бинт на запястье. – Я должна была сказать.
– Вот именно! – крикнула я. – Должна была!
– Но я обманывала себя тем, что тебе уже все равно, я убедила себя, что ты теперь с Джосом.
– Но, Лили, ты же знала, что с ним я не чувствовала себя счастливой.
– Да, – пробубнила она. – Знала.
– И ты знала, что я хочу быть с Питером.
– Да, – жалобно сказала она, – ты права.
– О, Лили, – сказала я, – я не понимаю, как ты могла поступить так подло и низко.
Ее огромные карие глаза налились слезами.
– Прости меня, Фейт, – произнесла она, порывисто беря меня за руку. – Я была в такой ярости на Питера. Только когда ты рассказала о том, что он дал обо мне прекрасный отзыв, я осознала свою ужасную ошибку. Так что я попыталась сказать тебе про Энди, но ты уже ничего не хотела слушать, а потом я поскользнулась, прямо по Фрейду.
– Итак, Энди не беременна, – повторила я. Меня захлестнула волна такого счастья, что злость растаяла как дым. – Ты жива, – воскликнула я примирительно. – А Энди не ждет ребенка. Есть все-таки Бог на небе, – с благодарностью выдохнула я. А вслед за этим наконец расплакалась.
– Прости, – вымолвила Лили. Она огорченно хмурилась, подбородок дрожал. – Прости, мне правда очень жаль, – повторила она, и две огромные слезы скатились по щекам. Она протянула мне салфетку, потом взяла и себе. – Понимаешь, я была совершенно уверена насчет Питера, я была в ярости, я была…
– Одержима.
– Меня переполняла ненависть, – призналась она.
– Ты долго копила ее, это был какой-то гнойный нарыв.
– Да. Но ты же знаешь, карьера для меня все.
– И ты твердо решила наказать Питера за воображаемое предательство, но кончилось все тем, что ты наказала меня. О, Лили, – я покачала головой, – ты натворила столько бед.
– Да, – она шмыгнула носом. – Я знаю. Я бы все отдала, чтобы исправить это, Фейт, но я, честное слово, не знаю, что теперь можно сделать.
– Я знаю, – сказала я вдруг, прижимая еще одну салфетку к глазам. Подавив слезы, я посмотрела на часы, которые показывали уже половину пятого утра. – Я хочу, чтобы ты позвонила Питеру и рассказала ему то, что рассказала мне.
– Но он еще спит!
– Какая разница, он захочет это услышать.
– Но у меня нет с собой мобильника.
– В больнице есть телефон, – сказала я.
– Ну хорошо, – она высморкалась. – Давай его сюда.
Я прикатила телефон на колесиках к постели Лили, включила его в розетку и бросила несколько монеток. Потом набрала номер мобильного телефона Питера и передала трубку Лили. Она сделала глубокий вдох и заговорила.
– Питер, – сказала она тихо, – это Лили. Да, я знаю, что сейчас ночь. Но послушай, нет-нет-нет, подожди, есть кое-что, о чем ты обязательно должен знать…
Разговор занял не больше минуты, потом она протянула трубку мне.
– Фейт, – услышала я хриплый от волнения и усталости голос Питера. – Фейт!
– Да, дорогой, – всхлипнула я.
– Я возвращаюсь домой. Дай мне сорок восемь часов.
– С Новым годом! – сказал торговец газетами из магазина по соседству.
– И вас также! – радостно ответила я, покупая свежий номер «Мейл».
– Завели новую собачку? – спросил он, поглядывая на Дженнифер Анистон.
– Нет, просто присматриваю за ней, пока хозяйка в больнице.
– О, надеюсь, ничего страшного?
– Нет, – ответила я, – ничего страшного. Хотя, с другой стороны, – рассудительно добавила я, – это может закончиться очень серьезно.
– Так значит, она еще долго пробудет в больнице? – спросил он заботливо.
– Как можно дольше, – ответила я. Продавец посмотрел на меня недоуменно, но у меня не было времени на объяснения. Правда заключалась в том, что Лили наотрез отказывалась покинуть больницу. И я догадывалась почему.
– У меня не проходят… головные боли, – жаловалась она красивому консультанту-неврологу, мистеру Уолкеру, когда в тот же день я зашла ее проведать. Медсестра подозрительно хмыкнула в ответ.
– Что ж, Лили, мы сделали все анализы, – отвечал мистер Уолкер, глядя на градусник. – У вас был всего лишь глубокий обморок, теперь уже можно выписываться.
– О нет, – горячо возразила она. – Я уверена, мне необходимо еще одно обследование. Можно мне остаться еще на день?
– Но вы и так провели здесь уже три дня.
– О, прошу вас.
– Ну… у вас платная палата, так что, полагаю, это возможно, – согласился он. – Но завтра отправляйтесь домой.
– А что, если у меня наступит ухудшение? – радостно предположила она.
– Лили, с вами все будет в порядке.
– Но у меня, возможно, необратимые повреждения мозга, – продолжала она с энтузиазмом.
– Это крайне маловероятно.
– А можно я приду к вам на осмотр? – в отчаянии произнесла она, когда он уже собирался уходить.
– Не думаю, что в этом есть необходимость.
– Но мне понадобится консультация, – возразила она, когда он уже раздвигал занавески.
– Ну хорошо, – сдался он. – Я осмотрю вас еще раз.
– Вы могли бы сделать это после обеда у меня дома, – предложила она. – Я как раз живу на Кингс-роуд.
– О! – Стрела наконец попала в цель. – Это заманчиво, должен признаться, но мне нужно подумать – врачебная этика и прочее. Кстати, – продолжал он, глядя на собачью сумку, принесенную мной по просьбе Лили, – я надеюсь, вы знаете, что здесь запрещается держать собак.
Лили виновато улыбнулась в ответ.
– Знаю, – сказала она, расстегивая сумку. – Но это всего лишь посетитель, да, дорогая? Она помогает мне выздоравливать, – добавила она, вынимая кряхтящую Дженнифер из сумки.
– У моей матери ши-тцу, – вдруг сказал мистер Уолкер.
– Не может быть! – в восторге воскликнула Лили.
– Честно говоря, ее демонстрировали в Крафтс.[145]
– Что вы говорите? – обрадовалась Лили. – А я как раз подумывала об участии Дженнифер. Ее собачий клуб называется «Дикая фантазия» – ее отец был из древнего рода. Но разве они не прелесть, эти собачки? – Переполняемая эмоциями, Лили сияла, а Дженнифер уставилась на доктора немигающим взглядом.
– Э… да, – сказал он примирительно. – Если вам так угодно. Но не думаю, что вам придется случать вашу собачку в этом году, – веско добавил он, – потому что, надеюсь, вы знаете, что она беременна.
Лили всплеснула наманикюренными пальцами и в ужасе зажала рот, глядя на Дженнифер.
– Моя мать раньше разводила собак, – объяснил мистер Уолкер, – так что я в этом уверен. – Он осмотрел Дженнифер, которая услужливо перевернулась на спину, и теперь, когда длинная светлая шерсть, обычно свисающая до пола, распалась на две половинки, стало видно, что животик и вправду припух. – Пока примерно месяц. Случались с ее здоров…?
– О, у нее полная страховка.
– Нет, я хотел спросить – вы случали ее со здоровым другом?
– Нет, – протянула Лили. – Я ее вообще не случала. Дженнифер! – повысила она голос. – Как ты могла! Маленькая потаскушка! – она посмотрела на меня. – Как ты думаешь, это ведь не Грэм?