Он еще раз осмотрел все закоулки и сдался. Распахнул дверь:
– Лена!
Ни звука в ответ. Тогда он повысил голос:
– Лена!
Наконец на лестнице раздались шаги. Запрыгали рыжие косички.
– Что ты тут делаешь? Тебя уже ждут, даже лошади начинают нервничать.
– Не могу найти ботинки! Куда ты их засунула?
– Туда, где им и положено стоять – рядом с остальной обувью. – Она прошла через комнату и распахнула дверцу шкафа.
Действительно – на нижней полке стояли его ботинки.
– Вот, пожалуйста! Все на своих местах.
Оскар прикусил губу, не находя подходящих слов. О том, что ботинки стоят в шкафу, он мог бы догадаться и сам. Ворча, он натянул их и зашнуровал.
– Оскар! Ты заставляешь нас ждать! – раздался снизу голос Гумбольдта.
– Поторопись! – присоединилась к нему Лена. Она обмахнула щеткой его куртку, поправила воротник рубашки и потуже затянула узел галстука. – Ты нервничаешь?
– Еще бы, – нахмурился Оскар.
Конечно, он нервничает. Кто бы смог сохранять спокойствие в такой ситуации?
– Ничего страшного, – сказала Лена, сопроводив свои слова легким шлепком. – На твоем месте я бы тоже жутко волновалась. Я тебя понимаю.
– Спасибо, – буркнул Оскар и скатился вниз по лестнице.
– Наконец-то! – с облегчением воскликнул Гумбольдт, увидев его на ступенях. – Мы уже решили, что придется ехать без тебя.
На новоиспеченном отце Оскара было длинное черное пальто, подбитые стальными подковками сверкающие сапоги и высокий цилиндр. В руке он держал свою неизменную трость с золотым набалдашником в виде львиной головы.
– Ты сядешь с дамами или со мной на козлах?
Оскар покосился на соблазнительно теплый закрытый экипаж, однако покачал головой.
– Четыре глаза лучше, чем два. Я с тобой!
– Прекрасно! – Гумбольдт зажег керосиновый фонарь, вспрыгнул на козлы и подвинулся, освобождая место для сына.
Экипаж тронулся, и Оскар, оглянувшись, заметил лица своих друзей, прижимавших носы к стеклу.
– Не натворите глупостей и никого не впускайте! – крикнул Гумбольдт. – Постарайтесь оправдать мое доверие. Увидимся в новом году!
Лошади перешли на бодрую рысь. Гумбольдт подобрал вожжи и повернул к центру города.
В четверть девятого они остановились у дома Рихарда Беллхайма.
Четырехэтажная ратуша на Доротеенштрассе, неподалеку от Бранденбургских ворот, была празднично освещена. Въезд во внутренний дворик дома был открыт, и Гумбольдт направил свой экипаж туда, где еще оставалось не занятое другими каретами и ландо место. Похоже, большинство гостей уже прибыли.
Спрыгнув с козел, он бросил поводья конюху и помог дамам выйти. Оскар с восхищением взглянул на кузину. Сегодня Шарлотта выглядела просто очаровательно. В длинном пальто, белой меховой шапочке и мягких пуховых рукавичках она походила на принцессу из старой русской сказки. Трудно даже вообразить, что это та самая девушка, почти подросток, которая в тяжелых башмаках и мужских брюках еще совсем недавно поднималась на высочайшие горы и спускалась на морское дно.
– Какой красивый и богатый дом, – удивленно проговорила Шарлотта, осматриваясь. – Никогда бы не подумала, что этнографы зарабатывают столько денег!
Гумбольдт рассмеялся.
– Рихард – член Немецкого географического общества, одного из богатейших в мире. Чтобы стать его членом, нужно уже иметь серьезные научные заслуги. Он на протяжении многих лет проводил исследования в Алжире, Тунисе и Ливии, помогал раскапывать в пустыне античные города. Науки о природе и человеке далеко не всегда приносят одни убытки!
Гумбольдт потопал ногами, чтобы отряхнуть снег с сапог, и взялся за дверной молоток. Оскар с некоторой опаской последовал за ним. Ему еще не доводилось бывать в гостях у столь образованных и высокопоставленных людей. Впрочем, Шарлотта сказала, что вовсе не стоит тревожиться по этому поводу, ведь Гумбольдт с Элизой чувствуют себя здесь совершенно свободно. Но как быть, если кто-нибудь поинтересуется его происхождением или прошлым?
В этот момент дверь отворилась. Старый чопорный дворецкий холодно осмотрел гостей с ног до головы. На нем был хорошо пригнанный фрак с длинными фалдами, брюки с лампасами и до блеска начищенные туфли. Голову старика украшал венчик коротко остриженных седых волос, а на верхней губе красовались тонкие, безупречно подбритые усики.
– Как прикажете вас представить? – осведомился он.
– Карл Фридрих фон Гумбольдт, Элиза Молина, Шарлотта Ритмюллер и Оскар Вегенер.