Из горла Беллхайма вырвался жуткий смех. Такой смех не мог принадлежать человеку. Он сделал еще один шаг вперед, и острие вонзилось в его грудь.
Шарлотта и хотела бы отвести взгляд, но не смогла. Страх был так велик, что она продолжала смотреть на все происходящее, не отрываясь ни на миг. В следующую секунду клинок с лязгом вышел из спины мужчины.
Однако тот продолжал смеяться.
– Кто ты? – слегка заикаясь, спросил Гумбольдт. – Что ты собой представляешь?
– Я поглощу вас, – пробулькало кошмарное существо, извлекая из груди лезвие шпаги. – Вам понравится… Скоро мы будем петь вместе. Понимаете? Мы будем пе-е-еть!!!
Он повысил голос, превратившийся в тонкое дребезжание стекла.
Гумбольдт выругался. Ярость и отчаяние овладели им. Он бросился вперед и начал теснить противника к окну. Беллхайм, смеясь и булькая, вскинул обе руки и готовился атаковать. Шарлотта видела, как на кончиках его пальцев вырастают все новые щупальца, готовые проникнуть в тело ее дяди, но Гумбольдт не сдавался. Он продолжал наступать, и вскоре противники переместились в противоположный конец комнаты. Коротким ударом Гумбольдт разнес широкое окно, доходившее почти до пола, и с яростным возгласом вытолкнул противостоявшее ему существо наружу.
Но и это не решило исход дела. Беллхайм мертвой хваткой вцепился в Гумбольдта и увлек ученого за собой. Крепко сплетясь и продолжая бороться, оба противника рухнули в заснеженный сад. Донесся звук глухого удара.
Шарлотта бросилась к окну. Гумбольдт и Беллхайм барахтались в сугробе. Силы ученого были на исходе, его движения явно замедлились. Беллхайм же, напротив, извивался и яростно визжал, словно сквозь него пропустили электрический ток.
– Холодно! – вопил он, пытаясь вырваться и вскочить на ноги, но Гумбольдт все еще удерживал его.
Гости, в особенности дамы, которые уже направлялись в дом, подняли полный ужаса крик, когда Гумбольдт и этнограф вывалились из окна. Затаив дыхание, все застыли, следя за смертельной борьбой, и лишь Гертруда Беллхайм сохранила самообладание. Она стремительно бросилась к борющимся мужчинам.
– Гумбольдт! Рихард! Прекратите немедленно! Что это на вас нашло?
Но ее слова не оказали никакого воздействия, и женщина не выдержала:
– Это чудовищно! В новогоднюю ночь! Бертрам, разнимите же их. Быстрее!
Дворецкий бросился выполнять приказ хозяйки, и в этот миг снова ударили церковные колокола.
В Германии лишь с недавних пор ввели единое летоисчисление, и в эту ночь все колокола впервые звонили в полночь. Но сестры-монахини из расположенного неподалеку женского монастыря только сейчас преклонили колени в молитве, и их колокол монастырской церкви в свою очередь приветствовал наступление нового года.
Звон этот раздался совсем близко, эхом отразился от стен домов и произвел совершенно непредсказуемый эффект. Неведомая сила подняла Гумбольдта в воздух и швырнула на снег, где он и остался лежать неподвижно. Беллхайм же, напротив, повел себя так, будто в него вселился сам дьявол. Он зажал уши руками, задергался и закричал так, что все присутствующие, окружившие место схватки, начали пятиться. А затем этнограф вновь преобразился: съежился, становясь с каждой секундой все меньше и меньше, и, наконец, совершенно исчез.
Воцарилось потрясенное молчание.
Непостижимо! Никто не мог объяснить того, что только что произошло у всех на глазах. Гумбольдт поднялся, отряхнув пальто от снега, и присоединился к остальным. Вокруг уголка заснеженного сада, где только что кипела странная схватка, образовалось плотное кольцо людей, словно ожидавших, что Рихард Беллхайм снова возникнет из ниоткуда.
Однако ничего подобного не происходило. Этнограф исчез, не оставив следа. Ни горькие рыдания его жены, ни взволнованные возгласы, изумленные взгляды и перешептывание гостей ничего не могли изменить. Вскоре появились жандармы и двинулись на поиски в окрестностях, но результатов их усилия не дали никаких.
Рихард Беллхайм исчез. Все, кто в последний раз видел его новогодним утром 1 января 1894 года, ясно понимали, что он никогда больше не вернется.
Часть 2
Острова времени
13
Лондон, неделей позже Фехтовальный клуб королевских стрелков считался одним из старейших в Лондоне. Основанный во времена лорда Нельсона и его легендарной победы в битве при Трафальгаре, клуб необычайно строго относился к соблюдению своих правил и к составу членов. Быть принятым туда означало обзавестись связями в высших кругах, близких к королевскому двору. Можно даже сказать, что этот клуб предназначался исключительно для представителей высшего общества и тех, кто стремился в него войти.