– Если вам придется говорить о гостинице, то скажите что-нибудь вроде «прекрасная». Или «прелестная».
Сказать так вовсе не означало солгать. Гостиница в помещении старой почтовой станции по ту сторону деревенского луга, с ее широкой верандой и высокими коньками на крыше, была прелестна. В особенности летом. Как и у всех других домов в деревне, у гостиницы был сад перед входом, где цвели старые многолетники: розы и лаванда, шпили наперстянки и душистые флоксы.
– Только не говорите «потрясающая», – посоветовал Габри. – Звучит агрессивно.
– А мы этого не хотим, – сказал Гамаш. – Вы же знаете, там слушается дело об убийстве.
– Знаю, – серьезно ответил Габри, передавая Гамашу кофе и круассаны.
И вот теперь Гамаш сидел в свидетельском кресле и слушал прокурора.
– Как эти одногруппники оказались в деревне в первый раз? – спросил месье Залмановиц. – Они что, заблудились?
– Нет. Леа Ру росла на глазах у доктора Ландерс. Мирна привыкла опекать ее. Леа и Матео несколько раз приезжали к Мирне, и деревня им понравилась. Они рассказали про Три Сосны друзьям и стали приезжать сюда на ежегодную встречу.
– Понятно. Значит, именно Леа Ру и ее муж затеяли все это. – Из уст прокурора это прозвучало крайне подозрительно. – А мадам Ландерс им помогла.
– Доктор Ландерс, и никто ничего не затевал. Совершенно обычная встреча друзей.
– Неужели? Вы называете то, что произошло, совершенно обычным?
– До прошлого ноября так все и было.
Прокурор кивнул с глубокомысленным видом, словно не вполне верил старшему суперинтенданту Гамашу.
«Это смешно», – подумала судья Корриво. Однако она видела, что на присяжных это производит впечатление.
И опять она задалась вопросом, зачем прокурор так поступает с собственным свидетелем. С главой Квебекской полиции, черт побери.
Атмосфера накалялась не только на улице, но и в зале суда. Судья Корриво посмотрела на старые кондиционеры в окнах. Они, конечно, не работали. Слишком шумные. Отвлекали бы.
Но жара тоже начинала отвлекать. А ведь еще и полдень не наступил.
– И когда же наконец все это показалось вам ненормальным, старший суперинтендант? – спросил Залмановиц.
Он снова сделал акцент на звании Гамаша, но теперь в тоне прокурора ощущался намек на некомпетентность.
– Это началось во время вечеринки на Хеллоуин в бистро, – сказал Гамаш, игнорируя провокацию. – Некоторые гости надели маски, хотя узнать их было нетрудно, особенно когда они начинали говорить. Лишь один был неузнаваем. Этот гость надел черное одеяние до самого пола и черную маску. Перчатки, сапоги. На голову натянул капюшон.
– Настоящий Дарт Вейдер, – заметил прокурор, и на галерее для зрителей раздался смешок.
– Мы тоже так думали поначалу. Но костюм был не из «Звёздных Войн».
– Тогда кого, по-вашему, изображал тот человек?
– Рейн-Мари… – Гамаш повернулся к присяжным. – Это моя жена.
Они кивнули.
– Рейн-Мари предположила, что это отец Моцарта из фильма «Амадей». Но у того была особая шляпа. А у этого – только капюшон. Мирна подумала, что он изображает священника-иезуита, однако креста на нем не было.
И вел он себя как-то необычно. Люди вокруг веселились, а он стоял столбом.
Вскоре люди начали заговаривать с ним. Спрашивали о его костюме. Пытались сообразить, кто он. Но это продолжалось недолго, и вскоре все начали сторониться его. Вокруг темной фигуры образовалось пустое пространство. Пришелец словно находился в собственном мире. Собственной вселенной. Где не было никакого Хеллоуина. Никаких празднующих. Никакого смеха. Никакой дружбы.
– А что подумали вы?
– Я подумал, что это Смерть, – ответил Арман Гамаш.
В зале суда воцарилось молчание.
– И что вы сделали?
– Ничего.
– Вот как? Тут заявляется с визитом Смерть, а глава Квебекской полиции, в прошлом старший инспектор отдела по расследованию убийств, ничего не предпринимает?
– Это был человек в маскарадном костюме, – терпеливо произнес Гамаш.
– Возможно, так вы подумали в тот вечер, – подхватил прокурор. – Но когда вы поняли, что это и в самом деле смерть? Позвольте высказать предположение. Когда стояли над телом?
Глава вторая
Нет. Фигура на вечеринке смущала, но плохое предчувствие у Гамаша действительно появилось только на следующее утро, когда он выглянул из окна спальни в промозглый ноябрьский день.
– На что ты смотришь, Арман? – поинтересовалась Рейн-Мари, подойдя к мужу.
Она тоже выглянула в окно и нахмурилась.
– Что он там делает? – спросила она вполголоса.
В то время как все разошлись по домам, чтобы лечь спать, человек в темной мантии этого не сделал. Никуда не ушел. Остался. И до сих пор там находился. Стоял на деревенском лугу в своей шерстяной мантии. И в капюшоне. Смотрел.