Граф хранил молчание. Мисс Темпл была поражена способностью доктора владеть собой.
— Как я уже сказал… все вполне очевидно, — фыркнул Свенсон.
— Возможно… это ваши измышления, но в то же время они достаточно достоверны, настолько, что мне придется потратить время на проверку памяти принца. Но прежде, доктор, поскольку я полагаю, что вы лжете, я проверю вас. Анжелика!
Свенсон с криком вскочил на ноги, но крик этот пресекся и перешел на какой-то сдавленный лай — это мозг Анжелики внедрился в его. Чань метнулся вперед с лестницы, за ним — мисс Темпл. Свенсон стоял на коленях, обхватив ладонями лицо, принц — рядом с ним, занося ногу, чтобы ударить доктора. Сбоку стояла Анжелика. Принц, недовольный тем, что его прервали, поднял на них взгляд, полный недоуменного негодования. Граф с ревом оторвал свое внимание от Свенсона. Анжелика повернулась, но довольно медленно, и мисс Темпл успела вскинуть револьвер. Она была от стеклянной женщины метрах в пяти, когда нажала на спусковой крючок.
Пуля попала в вытянутую руку Анжелики в районе локтя, брызнул фонтан сверкающих осколков, и предплечье с ладонью упали на пол, где разлетелись на мелкие кусочки, испустившие синий дымок. Мисс Темпл увидела, что рот у Анжелики широко раскрылся, но крик услышала только своим разумом, этот крик вспорол мысли всех без исключения, кто был в лаборатории. Мисс Темпл упала на колени, слезы брызнули ей в глаза, но она выстрелила еще раз. Пуля попала в туловище Анжелики — поверхность треснула. Мисс Темпл продолжала нажимать на спусковой крючок, и трещины с каждым выстрелом расширялись, сходились друг с другом. Крик стал громче, и мисс Темпл уже не могла двигаться, она почти ничего не видела, потому что разные воспоминания Анжелики хаотически, словно удары ножа, пронзали ее разум — навязчивые запахи дешевых духов в борделе, шелка и шампанское, слезы, побои, синяки, холодные объятия и, самое главное, пронзительно светлые упования на то, что ее безнадежные сны сбудутся. На глазах мисс Темпл туловище синей женщины раскололось, верхняя часть осела на нижнюю, обе рухнули на пол и разлетелись на мелкие осколки, над которыми поднялась смертоносная сверкающая пыль.
Мисс Темпл не знала, чем вызвана воцарившаяся тишина, — то ли все потеряли способность говорить, то ли она оглохла от этого крика. Голова у нее кружилась от паров, которыми был насыщен воздух, и она закрыла ладонью рот, спрашивая себя, не вдохнула ли она уже пыль синего стекла. Дымящиеся останки Анжелики грудой лежали на полу — синие осколки в синеватой луже. Мисс Темпл подняла глаза и моргнула. Чань с широко открытыми глазами лежал, привалившись спиной к стене. Свенсон стоял на четвереньках, пытаясь подняться. Лидия на своей кровати похныкивала и дергала связывающие ее веревки. Принц лежал на полу рядом со Свенсоном, шипя от боли и слабо поглаживая руку, расцарапанную стеклянным осколком и посиневшую. Один только граф остался на ногах, его лицо было пепельно-серым.
Мисс Темпл навела на него револьвер и нажала спусковой крючок. Пуля разнесла вдребезги реторты на столе, они разлетелись осколками, которые вместе с парящей жидкостью попали на его фартук. От звука выстрела помещение пробудилось. Граф метнулся вперед и, схватив свой металлический инструмент с кровати, поднял его над головой, как палицу. Мисс Темпл прицелилась ему еще раз в голову, но Чань, опережая выстрел, сжал ее руку. Она ахнула от удивления (и от боли — хватка у Чаня была крепкая) и увидела, что другой рукой Чань поднимает Свенсона за воротник, тянет их обоих из последних сил к двери. Она снова обратила взгляд на графа, который, несмотря на весь свой гнев, осторожно перешагнул через лужу разбитого стекла, и постаралась прицелиться. Когда они добрались до двери, ноги Свенсона подогнулись, но Чань не позволил ему упасть. Мисс Темпл выставила руку, собираясь нажать курок, но Чань рывком затащил ее в коридор.
— Я должна его убить! — воскликнула она.
— У вас кончились патроны! — прошипел Чань. — Если вы нажмете на курок, он поймет это.
Они не сделали и двух шагов, как доктор повернулся, стараясь высвободиться из хватки Чаня.
— Принц — он должен умереть…
— Мы сделали достаточно… — Чань продолжал тащить их обоих вперед, он хрипел, заходился в кашле от усилий.
— Они обвенчаются…
— Граф дьявольски силен… Мы не вооружены и слабы. Если мы нападем на него, то один из нас наверняка погибнет. — Чань едва мог говорить. — Нам нужно добиться большего… Если мы остановим других, то остановим и вашего идиота принца. И не забывайте про миссис Дуджонг.
— Но граф… — сказала мисс Темпл, оглядываясь.
— Он не станет гоняться за нами в одиночку — он должен позаботиться о принце и Лидии. — Чань со стоном откашлялся, сплюнул и закончил хриплым голосом: — И потом… тщеславие графа… глубоко уязвлено…
Мисс Темпл, которая теперь бежала вместе с остальными, рискнула взглянуть на Чаня и с горьким чувством увидела слезы под его очками, услышала рыдания, теснившиеся в его груди. Она вытерла свое лицо и постаралась не отстать от других.
Они добежали до лестницы и закрыли за собой дверь. Чань привалился к ней спиной, уперся руками в колени и зашелся в приступе кашля. Свенсон сочувственно смотрел на него, утешительно положив ему на плечо руку, потом перевел взгляд на мисс Темпл.
— Вы были на высоте положения, Селеста.
— Не больше, чем все мы, — ответила она, не желая говорить о себе при виде такого горя Чаня.
— Да, вы правы.
Мисс Темпл пробрала дрожь.
— Ее мысли… под конец… в моей голове…
— Граф жестоко использовал ее, — сказал Свенсон. — Никто не должен так страдать.
Но мисс Темпл знала, что истинное страдание Анжелики было не в трансмутации, а в ее преждевременной смерти, и ее жуткий безмолвный крик был протестом, тщетным, как последний крик ласточки, попавшей в когти коршуна. Мисс Темпл никогда прежде не была свидетелем такого страха и теперь спрашивала себя: неужели и она умерла бы такой же ужасной смертью, если бы дошло до этого… а ведь такое вполне могло бы случиться этой самой ночью… или этим самым днем; она понятия не имела, который теперь час. Когда они смотрели, как разъезжаются экипажи, было еще темно, а теперь они находились под землей. Неужели прошел всего день с того момента, когда она впервые увидела Свенсона в холле «Бонифация»?
Она встряхнулась, прогоняя страх из головы. С довольно типичной для мисс Темпл резвостью ее мысли переместились со смерти на завтрак.
— Когда мы закончим со всем этим, — сказала она, — я бы не отказалась от какой-нибудь еды.
Чань посмотрел на нее. Она ему улыбнулась, стараясь изо всех сил не поддаться настроению Чаня, чьи черты посуровели, а глаза взирали на мир черной пустотой очков.
— Да… давненько уже… — вежливо сказал Свенсон, словно речь шла о погоде.
— Придется нам еще потерпеть, — прохрипел Чань.
— Да, конечно, придется, — сказала мисс Темпл. — Но поскольку я не стеклянная, мне эта тема для разговора показалась вполне подходящей.
— Да уж, — преодолевая неловкость, сказал Свенсон.
— Конечно, когда мы закончим со всем этим, — тихо добавила мисс Темпл.
Чань выпрямился, на его лице появилось сосредоточенное выражение.
— Нам нужно идти, — пробормотал он.
Они поднимались, а мисс Темпл улыбалась про себя, надеясь, что ее слова смогли отвлечь Чаня от его горя, хотя бы и досадив ему. Она прекрасно понимала, что, невзирая на свою утрату (Роджера), не понимает чувств Чаня, поскольку не может понять, что связывало Чаня и эту женщину. Какого рода привязанность могла рождаться из этой «любви» за деньги? Она была далеко не глупа и знала, что в основе многих браков лежат те или иные меркантильные соображения (брак ее собственных родителей тоже являл собой соединение земли и денег, благодаря которым дело и пошло), но сама мисс Темпл непременно разделяла объекты сделки (титулы, имения, деньги, наследства) и заинтересованных лиц. Мысль о возможности торговать собственным телом (что именно это и есть мера) казалась ей такой грубой, что она не могла ее принять. Она спрашивала себя, что чувствовала ее мать, когда зачинала ее, в этом физическом слиянии — было ли это делом двух тел (мисс Темпл предпочитала не говорить о любви, когда речь заходила о ее дикаре-отце) или действие каждого органа было определено (как и действие органов Лидии в лаборатории) сделкой, заключенной между двумя семействами? Она посмотрела на Чаня, поднимающегося по лестнице перед ней. Что чувствует человек, свободный от подобных мыслей? Свободу дикого животного?