– Как она выглядела? – спросил репортер.
Мужчина пришел в замешательство:
– Не могу комментировать.
– Но на ней была какая-нибудь одежда?
Уверенность свидетеля улетучилась окончательно.
– Я должен идти, – пробормотал он. – Пойдем, Сванте!
И он двинулся прочь от камеры, ведя за собой собаку на поводке.
В кармане ее рабочей блузы зазвонил мобильный. Бесформенные рубахи, закупленные домом престарелых для сотрудников, имели один плюс – большие вместительные карманы, в которых можно было держать телефоны, таблетки от кашля и прочую ерунду.
Увидев, кто ей звонит, она оцепенела. Сколько времени прошло, но память не стерлась. Он продолжал звонить и требовать. Угрожать и оговаривать.
– Алло.
– Привет, Малена, как у тебя дела?
Она вышла из кухни, отошла подальше в коридор в надежде, что коллега не услышит разговора.
– Чего ты хочешь?
– Того же, что и прежде.
– Послушай, но ведь у нас была договоренность.
– И она по-прежнему в силе. Мне очень жаль, если ты думала по-другому.
Она тяжело дышала, чувствовала, что ее охватывает паника – как пузырьки с газом поднимаются в бутылке с лимонадом.
– Никто не приходил.
– Никто?
– Ни одного человека.
– Хорошо. Я позвоню, когда мне понадобится более подробная информация.
Закончив разговор, она еще долго стояла в коридоре. Она никогда не освободится. Некоторые долги просто невозможно выплатить.
– А разве мы идем не в «Логово льва»?
Петер остановился, услышав вопрос Фредрики.
– Туда сейчас нельзя. Вентиляция испортилась, по всему коридору – вонь. Пока попользуемся чужим конференц-залом.
«Чужим», – подумала Фредрика. Любопытное отношение к коллегам, сидящим в том же коридоре, но не принадлежащим к группе Алекса.
– Надо же, как быстро ты вернулась! – Петер бросил на нее внимательный взгляд. – Вопрос решился буквально за день. Само собой, чертовски приятно, что ты снова здесь, – поспешил добавить он, поскольку Фредрика не ответила.
– Спасибо. Дома немного изменилась ситуация, и получилось так, что я вышла на работу раньше.
Петер по-прежнему смотрел на нее с недоумением, но Фредрика не могла ничем ему помочь. Она сама пребывала в замешательстве. Переход от того, чтобы начать скучать по работе и подумывать о возвращении на неполную ставку, к тому, чтобы взять и выйти на работу, оказался слишком стремительным. Просто молниеносным. И на самом деле она еще не совсем вернулась. Не до конца. В ближайшие три недели она будет работать на неполную ставку, а потом… Короче, потом она подумает, какой вариант будет самым приемлемым.
Алекс ожидал их в новом зале для совещаний. Зал был почти такой же, как «Логово льва». В памяти Фредрики всплыл разговор с Маргаретой Берлин. Она пообещала сообщить, если стиль руководства Алекса покажется ей неадекватным. Что может быть ужаснее, чем добровольно согласиться доносить на товарищей начальнику отдела кадров! Впрочем, это был не совсем добровольный шаг.
«Алекс, я сделала это потому, что забочусь о тебе».
Фредрика слышала о поездке шефа в Ирак и расплакалась, когда ей рассказали о его цели. Никакие слова не могли описать ее чувств по поводу поступка Алекса. Проехать половину земного шара, чтобы вернуть обручальное кольцо женщине, потерявшей возлюбленного и не знающей, как и почему он погиб.
И ведь она сама чуть не потеряла Спенсера…
Они расселись вокруг стола: Фредрика, Алекс, Петер и еще несколько человек, которых Фредрика не знала. Это были новые следователи, откомандированные в группу в качестве подкрепления в связи с находкой расчлененного трупа.
Ребекка Тролле. Предварительный анализ ДНК показал, что это она. Старые ДНК, полученные из почти разложившегося тела. Процесс ускорился из-за необычных обстоятельств дела – оно приоритетно рассматривалось лабораторией и пользовалось внеочередным правом везде, где это было необходимо.
Алекс, который с самого начала не сомневался в личности погибшей, стремился как можно скорее начать работу.
– Ответ из криминалистической лаборатории пришел менее часа назад. Мы ничего не выпускаем в СМИ, пока не сообщим матери Ребекки.
– Кто должен сообщить ей о смерти – мы?
«„Сообщение о смерти“ – это так называется, когда нужно уведомить близких, что человек, числившийся пропавшим более двух лет, найден мертвым?» – подумала Фредрика. Так оно и есть. Хотя смерть – единственное логическое объяснение, человек все же продолжает надеяться. Особенно если он любил пропавшего и ему нужна надежда. Сколько лет Сага должна была бы числиться пропавшей, чтобы Фредрика отчаялась? Сто? Тысячу?