Алекс выпрямился. Этот факт ему известен не был.
– Обязательно. Мы всех должны проверить еще раз, и особенно Хокана. Но мы не будем вызывать его на беседу сразу.
– Почему?
– Хочу посмотреть, как он отреагирует, когда новость появится в СМИ. Поставьте за ним наружное наблюдение, и посмотрим, куда он направится. – Алекс перевел взгляд на Фредрику: – А мы с тобой поедем к Диане, матери Ребекки Тролле. По пути они почти не разговаривали. Алекс знал, какие вопросы Фредрика хотела бы задать ему: как он поживает, свыкся ли с одиночеством, как чувствует себя после возвращения на работу? У него тоже были к ней вопросы. Как поживает Сага, спит ли она по ночам или не дает родителям покоя, прорезались ли зубки?.. Но ему так и не удалось ничего из себя выдавить. Он как будто превратился в мидию, створки которой не открывались. Такую следовало, скорее, выкинуть.
До дома Дианы Тролле в Спонге было недалеко. Он бывал у нее много раз, но с последнего визита прошло уже немало времени. Теперь он вспомнил, что она ему понравилась, он счел ее привлекательной женщиной. Артистическая натура, пропадающая на скучной должности в управлении здравоохранения.
Поначалу, пока шли поиски, она была полна надежд. Алекс откровенно сказал ей, что эти первые дни – решающие. Если ее дочь не найдется в ближайшее время, шансы обнаружить ее живой становятся минимальными. Его слова она восприняла спокойно. Не потому, что дочь мало значила в ее жизни, а потому что дала себе слово не страдать заранее. За этот тезис она держалась довольно долго.
– Для меня она жива, пока не доказано обратное, – сказала Диана Алексу. Впоследствии он часто вспоминал эти слова в похожих случаях.
Но сейчас трагедия стала неоспоримым фактом. Ребекка мертва, тело осквернено и зарыто в землю. Ее пирсинг лежал у Алекса в кармане пиджака. И ни капли утешения они с Фредрикой пока не могли предложить. Хоть как-то помогло бы, если бы они сумели объяснить, что привело к смерти Ребекки. А до этого было еще очень далеко.
Диана отворила дверь еще до того, как они позвонили. Они вошли в гостиную и сели. Алекс сообщил хозяйке о смерти дочери. Диана сидела в большом кресле и плакала.
– Как она умерла?
– Диана, мы этого не знаем. Но я клянусь, что выясним.
Алекс огляделся. Дочь продолжала жить в обстановке комнаты. На фотографиях, где она была снята вместе с братом. На портрете, который мать нарисовала в день ее конфирмации.
– Я все поняла, едва увидела, как вы выходите из машины. Но все же надеялась, что вы расскажете мне больше.
Фредрика поднялась:
– Я могу сделать чай. Не возражаете, если я похозяйничаю у вас в кухне?
Диана молча кивнула, и Алекс задумался: видел ли он когда-нибудь, чтобы Фредрика так поступала? Но не смог вспомнить ни одного случая.
Из кухни донесся звук включенного электрочайника и звон чашек, поставленных на поднос.
– Мы снова беремся за это дело в полную силу, – заговорил Алекс, тщательно подбирая слова. – Надеюсь, вы и не предполагали ничего другого.
Диана улыбнулась сквозь слезы. Влажные капли на высоких скулах. Темные глаза под буйно разросшейся челкой. Состарила ли ее скорбь по пропавшей дочери? Алексу так не показалось.
– Вы не нашли того, кто это сделал, – напомнила она.
– Это правда, не нашли. Но теперь ситуация изменилась.
– В каком смысле?
– У нас есть место находки – географическая точка, к которой можно привязать убийцу. Мы надеемся найти следы того, кто это сделал, но…
– Прошло так много времени, – договорила за него Диана.
– Но мы сможем.
Его голос звучал глухо от гнева и твердой решимости. С надеждой всегда больно расставаться – на пороге полного отчаяния. Алекс знал это лучше, чем кто бы то ни было.
«Мы справимся. Все остальное просто исключено». Он говорил это Лене даже чаще, чем нужно. Он тратил столько сил на поиски спасения, что даже не замечал, как она угасала.
– Мама умирает, – сказала ему дочь. – Так ты пропустишь финал, папа.
Воспоминания жгли грудь. Подумать только, что память может причинять такую невыносимую боль.
Слезы застилали ему глаза. В комнату вошла Фредрика с подносом и, сама того не ведая, выручила его из трудной ситуации.
– Ну вот, – сказала она. – Молоко нужно?
Они пили чай молча, находя в тишине успокоение.
Пока Алекс еще не упомянул об обстоятельствах гибели Ребекки. О том, что тело расчленили и зарыли в землю в полиэтиленовых мешках. Он помялся, прежде чем начать свой рассказ. Эту часть своей работы он ненавидел.
Диана слушала с широко раскрытыми глазами.
– Не понимаю, – проговорила она.
– И мы тоже. Но делаем все возможное, чтобы разобраться в этой истории.