Майкл выглядел… пустым. Отсутствующим. Никаких эмоций. «Это слишком хорошо спрятанная боль», — подумала Клэр.
— Когда-нибудь, — сказал он и пожал плечами. — Эй, Шейн, спасибо за обед. Было вкусно.
— Да, — поддакнула Ева. — Неплохо.
— Остро, — сказал папа, как будто это было недостатком. Клэр отлично знала, что обычно он добавлял соус Табаско к половине всего, что ел. — Ничего если я попрошу добавки?
Ева подпрыгнула как чертик из табакерки.
— Я принесу! — Но папа сидел на ближайшем к кухне конце стола, и он уже сам встал и отправился туда.
Майкл и Шейн обменялись взглядами. Клэр нахмурилась, пытаясь понять, что их так встревожило.
Они сидели молча, и слушали как дверца холодильника открылась, бутылки звякнули, а затем холодильник закрылся. Папа вернулся с покрытой инеем кока-колой в одной руке. В другой руке он держал пиво. Он поставил его в центр стола и сверкнул взглядом на Майкла.
— Не хочешь объяснить, почему в доме, где проживает шестнадцатилетняя девушка, в холодильнике стоит пиво? — спросил он. — Не говоря уж о том, что ни один из вас не достаточно взрослый для того, чтобы его пить!
Вот и все. «Иногда, — подумала Клэр, — ты просто не можешь победить».
Ей дали два дня, и то только потому, что папа согласился подождать оформления всех документов. Майкл старался как мог, но ангельски примерный вид и полная искренность на сей раз не сработали. В какой-то момент Шейн прекратил забавляться и начал кричать. Ева ушла в свою комнату.
Клэр плакала. Много. Яростно.
Она была так сердита, что ее почти не волновало, что родители собираются ехать из Морганвилля в темноте, не подозревая об опасности и без защиты. Майкл остановил их тем, что рассказал им о банде угонщиков, крадущих джипы. Это было лучшим из того, что они могли сделать, и во всяком случае, большим, чем хотела бы Клэр.
Папа смотрел на нее с разочарованием.
Она никогда, никогда не разочаровывала их, и это абсолютно выводило ее из себя, потому что она этого нисколечко не заслуживала.
Майкл и Шейн постояли на входе, наблюдая как ее родители спешат в темноте сесть в свой автомобиль. Шейн, заметила она, держал большой самодельный крест, готовый прийти на выручку, несмотря на то, что он взбесился как черт. Помощь не понадобилась. Папа с мамой сели в свой джип и поехали прочь, в тихую ночь Морганвилля, а Майкл закрыл и запер дверь и повернулся к Клэр.
— Прости, — сказал он. — Возможно, это и к лучшему.
— Думаешь? — Ее глаза распухли, их жгло, она вся тряслась от злости. — Я не уеду! Ни за что!
— Клэр. — Майкл подошел и положил руки ей на плечи. — Пока тебе нет восемнадцати, ты не имеешь права голоса, ясно? Я знаю, тебе почти семнадцать, ты умнее девяноста процентов людей в мире…
— И на сто процентов умнее всех в этом доме, — добавил Шейн.
— …но это не имеет значения. Все будет, но не прямо сейчас. Сейчас тебе нужно делать то, что тебе говорят. Если ты решишь бороться еще и с родителями, это будет ужасно. И мы не можем позволить себе это, Клэр. Я не могу позволить себе это. Ты понимаешь?
Он посмотрел ей в глаза, и она вынуждена была кивнуть.
— Прости.
— Поверь мне, прятаться — не тот способ, который бы я выбрал, но, по крайней мере, ты покинешь Морганвилль. Ты будешь в безопасности.
Он обнял ее. Она почувствовала, как ее дыхание на секунду пресеклось, а затем он ушел.
Она посмотрела на Шейна.
— Ну, я с тобой обниматься не буду, — сказал он.
Шейн стоял рядом с Клэр, так близко, что ей приходилось вытягивать шею, чтобы взглянуть в его глаза. В течение нескольких секунд, показавшихся необыкновенно долгими, они стояли молча. Он просто смотрел на нее. Она слышала, как Ева разговаривает в гостиной с Майклом, но здесь в прихожей было очень тихо. Она слышала учащенное биение своего сердца, и гадала, может ли он тоже его расслышать.
— Клэр… — наконец сказал он.
— Знаю, — сказала она. — Мне шестнадцать. Слышала уже.
Он обвил ее руками. Не совсем так, как Майкл — она не знала, в чем разница, но это было иначе. Это было не объятием, это было чем-то гораздо более близким.
Он не прижимал ее к себе, вот в чем дело. И она со вздохом прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди, почти мурлыча от облегчения. Он положил свой подбородок поверх ее макушки. Она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним, но это было хорошо. Это не заставляло ее чувствовать себя слабой.
— Я буду скучать по тебе, — шепнул он, и она отстранилась, чтобы снова посмотреть на него.
— Правда?
— Да.
Потом ей показалось, что он собирается ее поцеловать, но тут вдруг Ева позвала: «Шейн!» и он вздрогнул и отпрянул, снова став прежним самоуверенным Шейном:
— Ты делаешь все вокруг таким волнующим.
Он припустил по коридору, а она почувствовала взрыв чистой ярости.
Парни. Ну почему они всегда такие тупые?
Ночь жила своей обычной жизнью — медленно передвигалась скрипучими звуками наверху, шуршала ветром за окном, двигала ветки. Клэр не могла заснуть. Она не могла привыкнуть к мысли, что в этой комнате, этой прекрасной комнате она останется всего на две ночи и потом ее увезут, униженную и побежденную, домой. Родители ни за что не отпустят ее теперь. Ей придется ждать год-полтора, чтобы снова подать документы, а это значит, что придется начинать все с начала.
По крайней мере, теперь не имеет значения, что она пропустила занятия, подумала она, и врезала по подушке, чтобы придать ей более удобную форму. Несколько раз.
Если бы она уснула, хотя бы чуть-чуть, то пропустила бы стук в дверь, но она была взвинчена и полна беспокойной энергии, так что она выскользнула из постели и пошла открывать дверь.
Это был Шейн. Он стоял явно желая, но не решаясь войти, с самым нерешительным видом, который она когда-либо видела. Он был в свободной футболке и тренировочных штанах, босой, и она почувствовала волну жара, прокатившуюся по ее телу. Должно быть, он спит в этой одежде. Или — без нее.
Да, ей действительно следует прекратить думать об этом.
Через одно жаркое мгновенье она поняла, что стоит в тонкой растянутой футболке — одной из старых футболок Майкла — едва прикрывающей ее голые ноги. Наполовину обнаженная, можно сказать.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил Шейн. — Я тебя разбудил?
— Нет. Я не могла уснуть. — И ей представились сбитые простыни на кровати за спиной. — Ммм, ты хочешь… войти?
— Лучше нет, — тихо сказал он. — Клэр, я… — Он покачал головой, отбросив волосы с лица. — Я даже не должен быть здесь.
Но он не ушел.
— Хорошо, — сказала она, — я присяду. А ты, если хочешь стоять там, стой.
Она подошла к кровати и села. Ноги вместе, чопорно и важно. Пальцы ее ног едва доставали до пола. Она почувствовала оживление и покалывание во всем теле.
Клэр опустила взгляд на свои нервно сжатые руки с обгрызенными ногтями.
Шэйн сделал два шага в комнату.
— Я не хочу, чтобы ты покидала дом в течение следующих двух дней, — сказал он. Это было не то, что она ожидала от него услышать. Совсем не то. — Твои родители и так уже думают, что мы спаиваем тебя и устраиваем оргии в прихожей. Последнее, что я хочу, так это отправить тебя домой с отметинами клыков на шее. Или в гробу. — Его голос понизился. — Я этого не выдержу. Не смогу. Ты понимаешь это, правда?
Она не подняла взгляд. Он приблизился еще на шаг, так что она могла видеть его штаны и босые ступни.
— Клэр. Ты должна обещать мне.
— Я не могу, — сказала она. — Я не маленький ребенок. И я не твоя сестра.
Он засмеялся низким смехом.
— О, да. Это я знаю. Но я не хочу видеть, как ты снова пострадаешь.
Он нежно взял в ладони ее подбородок, и поднял ее лицо вверх. Она встала и посмотрела в его глаза.
Весь мир затих на одно безмолвное мгновение. Клэр даже показалось, что ее сердце не бьется.