Он звонил вчера после обеда, явно взволнованный, – Рита соврала, что Джинни ушла на прогулку, – и рассказал, что шахта в Намибии обвалилась в самый разгар смены. Настоящий кошмар. Ему нужно немедленно отправляться туда, так что он не сможет приехать на выходных, как надеялся. Рита попыталась представить муки несчастных шахтеров, погребенных заживо. Подумала о детях, которые лишатся родителей, и о том, как их жизнь в одно мгновение изменится до неузнаваемости. Все это заставляло посмотреть на проблемы в Фокскоте с другой стороны. И все же Рита невольно испытала огромное облегчение, узнав, что Уолтер уезжает из страны. Она заверила его, что в Фокскоте все в порядке. Джинни в прекрасном настроении. Беспокоиться не о чем.
Ее первая ложь. Она соскользнула с языка с удивительной легкостью, хотя пальцы оставили на телефонной трубке потные отпечатки. Но он позвонит опять: такой человек, как Уолтер, всегда найдет способ проверить жену, даже находясь на другом конце света. И Рите придется снова солгать.
Еще нужно скрывать происходящее от Мардж, которая, по мнению Джинни, «в лагере Уолтера».
Отделаться от Мардж непросто. Чем упорнее Рита отказывается от помощи домработницы, тем решительнее она ее предлагает. То и дело приезжает без предупреждения под выдуманными предлогами на своей ржавой машине, кашляющей выхлопными газами. Вместо того чтобы постучать, открывает дверь своими ключами и упрямо, непреклонно топает по дому, хлопая тряпками, хлюпая швабрами и вытряхивая простыни, вооруженная жилистыми колбасами, жирными домашними пирогами со свининой и эмалированными кувшинами молока с пенками – «чтобы поправить здоровье миссис Харрингтон». И вопросы, бесконечные вопросы. «Вы успели рассмотреть малышку, Рита? Похороны были?» Рита объяснила, что новорожденную увезла скорая. Нет, сама Рита ее не видела. Похорон не было: Джинни слишком плохо себя чувствовала и не справлялась, а Уолтер решил, что всем будет лучше, если они притворятся, что ничего не было. Мардж жадно слушала, прижимая к груди бутылку чистящего средства. «Столько нерастраченной материнской любви. – Она вздохнула, будто получая удовольствие от всей этой драмы. – Не находит выхода».
Как было бы хорошо, думает Рита, если бы эта любовь досталась Тедди и Гере.
Но Джинни не встает с большой кровати с балдахином. Узоры старого дерева, из которого она сделана, напоминают колодки, стоящие в Хоксвелле, ближайшей деревеньке. С карниза свисает клочок паутины. Джинни даже не смотрит в окно, где за густой завесой из плюща покачивается летний лес, – говорит, глазам больно от света. Рита открывает окна, но оставляет темно-красные занавески задернутыми, и они раздуваются от ветра, как огромные легкие.
Виной всему известие о телефонных звонках. Рита в этом уверена. Мигрень началась в их первый вечер здесь, вскоре после того, как Мардж заявилась в дом с отвратительно огромными сапогами и упомянула, что какой-то мужчина звонил трижды. Кто еще это мог быть, если не Дон?
С самого начала ее работы у Харрингтонов Дон Армстронг крутился где-то рядом. Поначалу он казался просто старым другом семьи, дерзким болтуном, который заявлялся в дом во всем блеске своего обаяния. Но потом Дон начал бросать на нее взгляды, вызывавшие у нее странную неловкость. Она видела его во снах и просыпалась в комке из простыней, обливаясь пóтом и отвращением к себе. Рита начала замечать, что он частенько звонит в будни, когда дети в школе, а Уолтер на работе, и просит к телефону Джинни. И та, прижимая трубку к уху, разговаривает с ним вполголоса какими-то интимными интонациями и поглаживает беременный живот маленькими круговыми движениями.
После того как умерла малышка, а Джинни стала, как говорил Уолтер, «сама не своя», все изменилось: в гости теперь вообще никто не приходил. В магазине люди отводили взгляд, прокашливались и даже отходили от Риты подальше, как будто на ней тоже осталось пятно, такое жуткое, что все боялись об нее запачкаться. Она невольно задумалась о том, что, возможно, мертвые оставляют после себя дыры, обратно пропорциональные тому, сколько им довелось прожить.
И только в последние месяцы – после того как Джинни вернулась из лечебницы, а ударные дозы таблеток начали как следует действовать, – Дон снова начал появляться. Исключительно тогда, когда Уолтер был на работе, а дети в школе. Едва заслышав рычание его серебристого спортивного автомобиля, Рита спешила уйти куда-нибудь по делам. Когда она возвращалась, Дона в доме уже не было, хотя в воздухе еще витал запах его одеколона – резкий, с перечными нотками. А Джинни, только что вышедшая из ванной, расслабленно сидела, завернутая в белое полотенце, и пар поднимался над ее бледной кожей, как желание.