— Я знаю, что с Джаей всё будет хорошо. Ты будешь заботиться о ней долгие годы. Я беспокоюсь о Раджкумаре.
— С ним всё будет в порядке, Долли.
— Ты присмотришь за ним, Ума? Ради меня?
— Конечно, обещаю.
Радкумар проснулся в Ланкасуке и обнаружил на подушке записку с аккуратным почерком Долли. Он поднял ее и развернул. Там говорилось: "Раджкумар, в глубине души я знаю, что Дину еще жив, и я его найду. Потом я поеду в Сикайн, как давно хотела. Знай, что мне труднее всего на свете отказаться от тебя и памяти о нашей любви. Долли".
Больше он никогда ее не видел.
Глава сорок первая
Как единственный ребенок в дом, в детстве Джая находилась в центре внимания. Ее тетя Бела жила наверху, унаследовав второй этаж после смерти родителей. Она так и не вышла замуж, и ежедневные заботы по воспитанию Джаи легли в основном на ее плечи, именно на ее этаже Джая обычно ела и спала.
Но Раджкумар всегда был лишь на расстоянии одного лестничного пролета, после отъезда Долли он продолжал жить у Умы на первом этаже. У него была собственная маленькая комнатка рядом с кухней, лишь с узкой кроватью и парой книжных шкафов.
Единственным ценным предметом в комнате Раджкумара был радиоприемник — старомодный Пайяр с деревянным корпусом и затянутыми тканью динамиками. После полудня Раджкумар всегда дремал со включенным радио, а Джая обычно выключала его, когда возвращалась из школы.
Когда радио умолкало, Раджкумар часто просыпался. Он садился на кровати, откинувшись на подушки, и усаживал внучку рядом. Когда он обнимал Джаю за плечи, она словно исчезала в сгибе его руки — руки были огромными и очень темными, пронизанные более светлыми венами. Белые волоски ярко выделялись на пальцах. Он закрывал глаза, и глазница покрывались складками век. А потом Раджкумар начинал говорить, истории будто лились из него — о тех местах, в которых Джая никогда не была и никогда не видела, об образах и событиях, которые были такими яркими, балансируя на грани между реальностью и океаном грез. Джая жила этими историями.
Раждкумар часто посещал буддистский храм в центре города, то место, в котором раньше любила бывать и Долли. Там обычно встречались живущие в Калькутте бирманцы, и по особым случаям Раджкумар брал с собой Джаю. Храм находился на четвертом этаже обветшалого старого здания, в том районе, где улицы были запружены машинами, а в воздухе висел густой дым от выхлопных газов. Они добирались туда на автобусе и выходили на остановке "Больница Эден", потом поднимались по мрачной мраморной лестнице до верхнего этажа и входили в зал, который, казалось, находится совершенно в другом мире: полный света и цветочных ароматов, с сияюще чистыми полами. На полу были расстелены циновки с замысловатыми узорами: не такими, как на индийских циновках, но в то же время и не слишком отличающимися.
Больше всего народу в храме собиралось во время больших бирманских праздников: Тингьяна — водного фестиваля по случаю бирманского Нового года; Васо, отмечающего начало Тадина, ежегодного трехмесячного поста и воздержания; и Тадингьюта, фестиваля огней, который устраивали в его конце.
Однажды, когда Джае было десять, Раджкумар взял ее в храм на Тадингьют. Храм был заполнен людьми, женщины в лонджи суетились, готовясь к пиршеству, стены сияли от света сотен ламп и свечей. Вдруг в самый разгар шумных приготовлений возникла какая-то суета. По помещению пронесся шепот:
— Принцесса… Вторая принцесса поднимается по лестнице…
Принцесса вошла внутрь, дыхание людей участилось, они стали толкаться локтями, некоторые сделали шико. Принцесса была в алом хтамейне и кушаке, ей было под семьдесят — маленькая женщина с собранными сзади в маленьком пучке седеющими волосами, приятным лицом и черными прищуренными глазами. В то время она тоже жила в Индии, в горном городке Калимпонг, как известно, в довольно стесненных условиях.
Принцесса обменялась с собравшимися несколькими любезностями, а потом ее взгляд упал на Раджкумара, и на ее лице показалась нежная и теплая улыбка. Она прервала все разговоры, толпа расступилась, и принцесса медленно прошла по помещению. Все глаза в храме были прикованы к Раджкумару. Джаю распирало от гордости за дедушку.
Принцесса тепло поприветствовала Раджкумара по-бирмански, Джая не поняла ни слова из их разговора, но пристально наблюдала за лицами, изучая сменяющиеся на них выражения, улыбаясь вместе с ними и хмурясь, когда они становились серьезными. Затем Раджкумар представил ее:
— А это моя внучка.