Я глубоко сожалею, что из-за боязни навлечь на них репрессии, не могу поблагодарить всех моих друзей в Мьянме и тех их соотечественников, которые со мной разговаривали, даже с риском для себя. Надеюсь, что если кто-нибудь из них сможет это прочесть, то они поймут, кого я имею в виду, и насколько всем им благодарен.
К сожалению, обстоятельства позволяют мне сказать спасибо только одному человеку в Янгоне: покойному Мья Тан Тинту, чья смерть сделала его недосягаемым для репрессий, которые он так долго и героически терпел. Мья Тан Тинт был для меня живым символом бесконечной стойкости человеческого духа, хотя я знал его лишь короткое время, меня глубоко потрясла его точка зрения на литературу. Всякий, кто с ним знаком, сразу же увидит, какое влияние он оказал на эту книгу.
Во время написания романа я потерял близкого друга, Рагхубира Сингха, фотографа, который был моим наставником и учителем во всём, что относится к фотографии. Сожалею, что не мог выразить ему всю глубину моей признательности при жизни, сейчас я делаю это не в качестве компенсации, а чтобы отметить свой неоплатный долг.
Конечно, ни он, ни кто-либо другой, названный выше, не несет никакой ответственности за содержание этой книги, она целиком лежит на мне.
Среди письменных источников хочу отметить монографию Уолтера А. Десаи "Низложенный король Бирмы Тибо в Индии, 1885–1916" (Серия "Бхаратия Видия", том 25, "Бхаратия Вмдия", Бомбей, 1967). В своих мемуарах "Смещая королей" (Питер Оуэн, Лондон, 1985) Лесли Гласс описывает Десаи как "тихого старого индийского историка из (рангунского) университета". Я люблю представлять "тихого старого индийца" живущим в Индии на пенсии, просматривающим архивы Дели и Бомбея, чтобы отдать дань уважения стране, которую он потерял. Попытку Десаи обнаружить следы этой стертой из истории жизни, медленно и тщательно собирая все детали, я считаю крайне трогательной, подтверждением того, что всякая жизнь оставляет после себя эхо, которое слышат те, кто берет на себя труд прислушаться.
Большая часть исследований и поездок для этой книги прошла при поддержке журнала "Нью-Йоркер". Я благодарю многих сотрудников журнала за постоянную поддержку, а в особенности хочу сказать спасибо Тине Браун, Биллу Бафорду, Элис Куинн, Питеру Кэнби и Лизл Шиллингер. Также спасибо за помощь и советы Лауре МакФи и моему старому другу Джеймсу Симпсону, который обогатил эту книгу, прочитав рукопись. Я глубоко признателен моим издателям Сьюзен Уотт, Рави Дайлалу, Кейт Медине и Рукуну Адвани. Моему агенту Барни Карпфингеру, который дал мне время для написания этой книги и поддерживал в самые трудные моменты, я безмерно благодарен. Я навсегда в долгу за неустанную поддержку перед моей женой Дебби и детьми Лилой и Найян за терпение.
И под конец, самая большая благодарность — моему отцу, подполковнику Шайлендре Чандре Гошу. Он сражался во время Второй мировой войны в качестве офицера Двенадцатого приграничного полка, подразделения британской индийской армии. Он служил в Четырнадцатой армии генерала Слима во время бирманской кампании 1945 года и был дважды награжден. таким образом, он находился в рядах "верных" индийцев, которые дрались с "предателями" из Индийской национальной армии. Он умер в феврале 1998 года и не увидел ни одной части моей рукописи. Лишь с его уходом я понял, насколько эта книга базировалась на его опыте, его размышлениях о войне. Я посвящаю "Стеклянный дворец" его памяти.
Часть первая
Мандалай
Глава первая
Лишь один человек в закусочной точно знал, что за грохот перекатывается по равнине вдоль серебрящейся излучины Иравади, у западной стены мандалайского форта. Его звали Раджкумар, и он был индусом, мальчишкой одиннадцати лет — не заслуживающим доверия источником.
Звук был незнакомым и неясным, далекий гул, за которыми следовали низкие прерывистые раскаты. Временами он походил на неожиданный хруст сухой ветки, но потом резко сменился на приглушенное громыхание, и вся закусочная затряслась, а дымящийся котел с супом задрожал. В закусочной имелось только две скамьи, и на обеих плотно прижавшись друг к другу сидели люди. Было прохладно, в центральной Бирме началась короткая, но холодная зима, а солнце еще не встало достаточно высоко, чтобы выжечь сырой туман, что на заре стелился от реки. Когда в закусочной услышали гул, воцарилась тишина, а затем прокатился ураган вопросов и тихий шепот ответов. Люди недоуменно оглядывались по сторонам. Что это? Ба ле? Что это может быть? И тут в бормотание догадок ворвался резкий и возбужденный голос Раджкумара: