Они провели ночь на пароходе и сошли на берег на следующее утро. "Клайв" пристал у причала, который выдавался далеко в неглубокую бухту. На дальнем конце мола, у рыбацкой деревеньки, их ожидали экипажи. Короля поприветствовали салют из пушки и почетный караул. Потом экипажи вереницей устремились по узкой тенистой дороге. По обеим ее сторонам стояли дома с красными черепичными крышами, в садах росли манго и пальмы-ареки. Повсюду были полисмены, сдерживая темнокожих людей, собравшихся поглазеть. Они миновали базар, тюрьму с серыми стенами и ряд полицейских казарм. Дорога заканчивалась у большого двухэтажного бунгало внутри огороженного сада. Он возвышался над городом на крутом утесе и смотрела в сторону моря. Дом назывался Отрэм-хаус.
Король вошел первым и медленно поднялся по лестнице, войдя в большую спальню. В комнате стояли стол, кровать и три кресла. Из нее можно было попасть на небольшой балкон, выходящий на запад, в сторону моря. Король очень медленно обошел комнату. Он поигрался с филенчатыми деревянными ставнями, поцарапал восковое пятно и пробежал пальцем по наполовину стертым отметинам на стене, растерев отслоившуюся штукатурку между большим и указательным пальцем. В комнате стоял немного затхлый запах, а на стенах остались следы плесени. Король попытался запечатлеть эти детали в памяти, зная, что со временем они сгладятся, и придет день, когда он захочет об этом вспомнить — яркие детали первой встречи с местом заточения, кислый, затхлый запах и грубость текстуры.
Внизу Долли бегала по саду вместе с Первой принцессой, гоняясь за ярко-красной ящерицей. Это место отличалось от особняка в Мадрасе, оно было гораздо меньше, но приветливей. Здесь можно бегать и играть в прятки за стволами склонившихся кокосовых пальм. Она подошла к манговому дереву, чьи ветви простирались до окна верхнего этажа бунгало. Возможно, там будет ее комната, ее окно с царапающими стекло ветвями.
Где-то внизу, в городе, зазвонил церковный колокол. Долли остановилась и прислушалась, глядя вниз по склону, через завесу пальмовой листвы, в сторону широкой сияющей бухты. Она чувствовала запах сушеной рыбы и благовоний. Как здесь было чудесно, как безмятежно. Здесь всё казалось таким безопасным, за этими высокими каменными стенами.
Король тоже услышал колокол. Он вышел на балкон верхней спальни. Ниже раскинулся весь город, обрамленный дугой залива с двумя крутыми мысами по бокам. Вид был великолепен, в точности, как и обещал мистер Кокс. Король вернулся в спальню. Он сел в одно из кресел и смотрел, как на белой штукатурке стен раскачиваются призрачные тени кокосовых пальм. В этой комнате часы будут копиться, как песчинки, пока не похоронят его под собой.
Часть вторая
Ратнагири
Глава шестая
Самое напряженное для Раджкумара и Саи Джона время года наступало, когда вздувались реки. Каждые несколько недель они загружали мешки, ящики и коробки на один из речных судов пароходной флотилии Иравади — дрожащий пароход с колесом, чьим капитаном чаще всего оказывался шотландец, а команда состояла главным образом из читтагонгских халаси, одним из которых когда-то был и сам Раджкумар. Река разливалась за их спиной, когда они быстро шли из Мандалая вниз по течению, чтобы поспеть за расписанием пароходной компании. На закате, когда приходило время подойти к берегу, они часто вставали на якорь у какой-нибудь прибрежной деревушки, состоящей не более чем из нескольких крытых тростником хижин, сгрудившихся вокруг парадного плаца полицейского участка.
Неважно, насколько микроскопической была деревня, вокруг вставшего на якорь парохода тут же возникала ярмарка: коробейники и торговцы провизией, рожденные прямо в лодке лавочники, продавцы жареных закусок и производители местного самогона спешили со своим товаром, радуясь неожиданному улову, целому косяку клиентов. Иногда новости о прибытии парохода доходили до труппы бродячих артистов. Ночью, под аккомпанемент вызванного дождями лягушачьего концерта, кукольники устанавливали на берегу ширму, и из темноты проступали мрачные силуэты Бодо и Баина, Минтами и Минтаджи, Наткадо и Нан Белу, такие же огромные и такие же знакомые, как отбрасываемые луной тени.
Сая Джон любил путешествовать первым классом, в каюте — его бизнес процветал, и денег хватало с избытком. Он переехал в Мандалае в большой дом на Тридцать третьей улице, который стал жилищем и для Раджкумара, как и для всех остальных, связанных с бизнесом Саи Джона. Британская оккупация всё изменила: Бирма быстро интегрировалась в империю, ее насильно превращали в провинцию Британской Индии. В скором времени Мандалай стал оживленным торговым центром, ресурсы разрабатывались с невиданной доселе эффективностью и энергией. Мандалайский дворец подновили, чтобы он служил для развлечений завоевателей: западное крыло превратили в Британский клуб, королевский зал Аудиенций теперь стал бильярдной, зеркальные стены завесили месячной давности экземплярами "Панча" и "Иллюстрированных лондонских новостей", сады перекопали, чтобы устроить теннисные корты и лужайки для поло, изящный маленький монастырь, в котором жил послушником Тибо, стал часовней, где англиканские священники отправляли таинства над английскими войсками. Уверенно предсказывали, что Мандалай вскоре станет азиатским Чикаго, процветание было естественной судьбой города, охранявшего слияние двух самых могучих в мире водных артерий — Иравади и Чиндуина.