– Лучше я буду скучать в тепле, – сказал Давиде, – чем работать в такой… холодрыге.
Внутри Лами 306 стало заметно теплее. Это была ещё не температура тела, конечно, и в общем помещении оставалось заметно прохладнее, чем в трёх комнатах, где обитали альфы. Но даже в главной пещере уже не ощущался былой леденящий холод. Полуголый Гордий, конечно, постоянно твердил, что мёрзнет. Он и в самом деле трясся, словно от болезни Паркинсона. Время от времени Марит вопил: «Тебе холодно? Сейчас я тебя согрею, божонок!» – и бросался на Гордия, отвешивая шлепки и пинки. Когда такое случалось – а случалось оно нередко, – жертва издавала жалобные крики и, как могла, сжималась в мяч. Обычно Мариту всё быстро надоедало, и он уплывал прочь.
Для Жака скука не была проблемой. Он смотрел во все глаза. Он был внутри ящика. Он и сам был ящиком. Что же пряталось в нём? Он знал, конечно, и вы тоже знаете. Но даже голосок сомнений иной раз звучит с болезненной ясностью.
Он не мог выбраться из ящика, тут вопросов не было. Как же ему выбраться? Поставив вопрос таким образом, он подбирался к решению задачи с практической стороны, но лишь видел, как один за другим открываются новые варианты будущего. Если он выберется из ящика – условная модальность. Но способ выражения условности – вероятность, а вероятность есть лишь синоним неопределённости – и вот они, сомнения. Собственные сомнения – вот и всё, в чем он уверен. Таков был материал, из которого состоял его персональный ящик.
– Думаете, они действительно вернутся? – однажды спросил Мо. Вышло так, что три альфы в это время бурили. Остальные парили без дела посреди главной пещеры.
– Конечно, – сказал Жак. – Одиннадцать лет? Это немного, если оценивать вещи глобально.
– Но зачем им такая морока?
– Затем, – сказал Марит, явно раздраженный вопросом, – что они должны получить доход от своих вложений. В этом всё дело, понимаешь? Наказание тут ни при чём. Они точно не заинтересованы в том, чтобы превратить нас в порядочных граждан. В космосе всё стоит очень дорого. Пределы погрешности тоньше волоса. Они потратились, отправив нас сюда, с этим адским старьём, – потратились на буры, скруббер и даже горсточку дрянных спор. На всё это ушли кредиты. Кредиты, кредиты, кредитто. Им нужно вернуть деньги с прибылью. Мы создаём их прибыль, превращая камень в собственность, которую можно продать. Вот и всё. Всё, и точка.
Он делался злее с каждым законченным предложением.
– Ну понятно, – сказал Мо. – Они подкатят сюда однажды и заберут Лами 306, приделают к ней двигатель и передвинут на орбиту, привлекательную для покупателей. Ясно. Но почему через одиннадцать лет?
– Такой срок нам дали, – сказал Гордий, запинаясь. Беспрестанная дрожь привела к тому, что он стал разговаривать невнятно, глотая слова. – Они должны вернуться, когда приговор будет исполнен, когда мы выплатим свой долг солнечному обществу.
– Изрек господь слово своё, – процедил Марит и бросил в Гордия камнем.
– Гонгси занимаются не только недвижимостью, вообще-то, – заметил Жак. – Основной доход они получают от того, что забирают заключённых из государственных тюрем и соответственно вынесенным приговорам решают их судьбу, получая деньги за каждого.
– Разумеется. Но ни одна компания не протянет долго, если у неё будет только один источник дохода. Гонгси знают, что такое диверсификация. А если нужна прибыль, то издержки надо сокращать по максимуму. Нам дали срок, говорите? Если они вернутся, когда этот срок закончится, им придётся пригнать сюда большой корабль, поместить нас в трюм с нормальной атмосферой, кормить и поить, отвезти обратно на 8 Флору, оформить документы – это всё затраты, – сказал Мо. – А если они вернутся через пятнадцать лет? Или через сто?
– Очень долгосрочные будут инвестиции, – сказал Жак.
– Гонгси мыслят долгосрочно, – сказал Мо. – Я это и имел в виду. Если они вернутся через четверть века, мы все будем мертвы. Им нужно будет лишь выкинуть нас в космос. Очень дешево. И очень прибыльно.
– Тут же будет вонять! – сказал Гордий с округлившимися глазами. – Ужасно вонять!
– Незначительная экономия, – сказал Жак. – Не стоит усилий. И ведь будут ещё сопутствующие расходы. В итоге, я полагаю, им это невыгодно.
– И почему же, Половинка? – заинтересовался Мо.
– Главным образом, – сказал Жак, – дело в промедлении. Каждый год отсрочки вывода этого ящика на рынок недвижимости – это год с потерянными доходами. Готов спорить, ИскИны-счетоводы не стали бы ждать одиннадцать лет – всё из-за договора, который они подписали с Улановыми, а так-то они бы с радостью явились сюда и забрали нас, как только астероид будет выдолблен изнутри. Но они не могут. Я лишь хочу сказать, что они бы предпочли не ждать слишком долго. А если мы здесь умрём, появятся дополнительные затраты. Избавляться от наших разложившихся трупов будет намного сложнее, чем просто отвезти нас обратно на 8 Флору.