– Да, – сказал Гордий с широкой улыбкой на дрожащем лице. – Видите? Они точно вернутся за нами.
– Думаешь, тела станут разлагаться в таком холоде? – сказал Мо, не желая уступать в споре. – Как по мне, нас бы нашли весьма свеженькими. Тут холодней, чем в морозилке.
– Ещё два года, – сказал Жак. – Два года, на протяжении которых синтез-ячейка будет испускать тепло, наши тела тоже, и если учесть, какой хороший из вакуума изолятор, то через два года здесь будет жарко, как в сауне. Нашей самой главной проблемой станет сброс тепла. Мы будем рыть туннели, просто чтобы добраться до холодного камня и тем самым понизить температуру. А когда выдолбим весь астероид, придётся подумать о том, как избавиться от излишнего тепла.
– Ага, – сказал Мо. Он расположился достаточно близко к синтез-ячейке, чтобы хлопнуть по корпусу, – Это при условии, что развалюха протянет больше года.
– Синтез-ячейки работают десятилетиями, – мрачно сказал Марит. Надёжность техники как будто вызывала у него отвращение. – Светошест будет светить много десятков лет. Обогревателя хватит на тот же срок.
– Ячейки как таковые – разумеется. Они десятки лет производят энергию. Но мы же не знаем, что внутри этого ящика, не так ли? Ведь температурный предел ему укоротили, а? О чём я и говорю.
– Ты прав, – угрюмо сказал Марит.
Гордий дрожал, тихонько подвывая. Он, похоже, не осознавал, что издаёт какие-то звуки.
– Знаете, что бы я сделал? – сказал Мо. – Если б я был главным в нашей гонгси? Первые несколько месяцев мы бы без обогрева точно погибли – тут не поспоришь. Но что, если внутри ящика есть таймер? Термостат? Он ждёт, пока температура не достигнет нужного уровня – допустим, нуля, – и всё выключается.
Все задумались над этой вероятностью.
– С-садис-сты, – проговорил Гордий, заикаясь.
– Думаешь, они выше садизма? Оглянись вокруг: тут недостаточно холодно, чтобы убить нас, но и недостаточно тепло, чтобы мы хорошо себя чувствовали. И хотя вакуум изолирует, мы всё равно теряем тепло, которое уходит в космос. Как бы там ни было, эта скала холоднее льда, и мы каждый день вгрызаемся в неё всё глубже и глубже. Этого хватит, чтобы перекрыть тепло наших тел. Что, если мы никогда не согреемся? Что, если, наоборот, тут будет всё холоднее и холоднее? Мы продолжим трудиться, потому что это единственный способ согреться. Но температура будет понижаться, и вскоре мы замёрзнем до смерти. И вот тогда гонгси пришлет корабль; всё просчитано ИскИнами с точностью до часа. Они откроют ящик и найдут внутри наши отлично сохранившиеся трупы. Может, нас и выкидывать не станут! Измельчат, смешают с мульчей и будут выращивать помидоры! Я не знаю. Я просто пытаюсь понять – разве это не выгоднее?
– Одиннадцать лет, – сказал Гордий. Он уже не улыбался. – Таков наш приговор. Суд так постановил. Было бы противозаконно…
– Если мы умрём, отбывая срок, – проворчал Марит, – то гонгси не несёт никакой ответственности. С юридической точки зрения. Это наша забота. Выжить.
– Они этого не сделают, – сказал Гордий, не глядя никому в глаза. – Того, что придумал Мо. Они не сделают такого.
– Я всё-таки считаю, что это лишние траты, – сказал Жак. – Даже если я неправ, остаётся риск, что их раскроют и оштрафуют. Гонгси ненавидят рисковать. Риск – это слишком дорого.
– Знаете, что я изучал в Гоби? – спросил Мо, широко разведя руками. – Экономику. Знаете, чему я научился? Вселенная держится на трёх вещах. Только трёх. Сырьё, энергия и труд. Энергия очень дорога. Да, конечно, – она сейчас дешевле, чем в химическую эпоху, но всё равно стоит недёшево. А вот сырьё вздорожало так, что держись. Его полным-полно, однако лишь в космосе, а космос – жутко дорогая среда, когда речь заходит о добыче чего-нибудь. Энергии мало, сырья мало, а когда товара мало, он растёт в цене. Чего у нас много? Труда. Люди постоянно производят людей. Чем они беднее, тем больше у них детей. Есть у природы такие законы, что противоречат всякой логике. Должно ведь быть наоборот – чем ты богаче, тем больше у тебя отпрысков. Но всё не так. Земля истощена, там нет сырья, и с энергией тоже всё плохо, потому что между планетой и Солнцем имеется блокирующая завеса под названием «атмосфера», а гравитация снижает эффективность синтез-ячеек до смехотворного уровня. Но людей там просто неимоверное количество. Вся планета – безумная фабрика по самовоспроизводству. И вот вам физика экономики: мало – значит, дорого; много – значит, дёшево. Предложение и спрос. Так устроен мир, в котором мы живём, джентльмены… и божки. В этом мире сырье стоит дорого, и энергия стоит дорого, а единственная вещь, которая ничего не стоит, – человеческая жизнь. Этот каменный ящик для нашей гонгси ценнее, чем любое количество человеческих жизней.