Кроме угроз и репрессий, нацисты пытались укрепить свое господство в Нидерландах и с помощью марионеточных институций, например подотчетных им «гильдий» или «палат» для творческих профессий, профашистских органов печати. Такой институцией для еврейской части населения был Еврейский совет, служивший, по сути, рупором и рычагом антиеврейской политики оккупантов. Вполне уважаемые в еврейской общине люди, возглавившие этот совет, таким вот легальным образом покупали себе жизнь и свободу. Приведем выдержку из весьма характерного документа Еврейского совета: «Амстердам, 29 апреля 1942 года. Со следующей субботы каждый еврей должен носить так называемую еврейскую звезду. Эти знаки отличия распределяются Еврейским советом. Каждый имеет право получить не более четырех звезд одновременно. Цена — четыре цента за штуку. Объявление о том, где нужно носить звезду, опубликовано в ежедневной прессе. С уважением, председатели Еврейского совета Амстердама А. Ассер, профессор Д. Коген». И люди, обманутые благообразной вывеской этого учреждения, верили ему, наивно полагая, что оно защищает их интересы. Выразительная иллюстрация к этому — эпизод «Звёзды» из «Горькой травы».
Писательница Марга Минко оплакивает, что называется, сухими слезами трагический удел нидерландских евреев под фашистской пятой. Но этим содержание ее творчества не исчерпывается. Произведения Марги Минко будят сочувствие к узникам любой другой страны, подпавшей под чужеземное иго, будят ненависть к войне как к противоестественному состоянию человеческого общества. Война поражает первичную клеточку общества — семью, рвет интимные связи людей, взбаламучивает низменные инстинкты… Писательница никому не ставит оценок за поведение, не формулирует философских выводов, она пишет обыкновенными словами о самых обыкновенных людях, но в этой кажущейся обыкновенности кроется всечеловеческий подтекст, символика вневременных обобщений.
«Назвать отчаяние по имени — значит его преодолеть», — сказал Альбер Камю. Марга Минко поднимается на высоты всечеловеческого, потому что нашла в себе силы преодолеть собственное отчаяние и выстрадала мудрость увидеть общую драму за строками собственной биографии. Война отняла у юной Сары Менко все, что было ей дорого: отчий кров, родных, любимое дело. Прошли годы, пока перегорела боль утрат и никому не известная журналистка Марга Минко почувствовала себя вправе говорить от имени множества подобных себе, от лица своего народа и времени. Но ее сфера не монументальная живопись, а бытовая миниатюра — акварель, карандаш, излюбленный жанр — портрет в интерьере. Только интерьер в ее рассказах зачастую — чужой угол, где скрывается преследуемая героиня «Горькой травы» и «Стеклянного моста», либо пустой дом, откуда всех забрала СД, а портрет — фотография погибшего мужа, которую тайком берет с собой на прогулки Фрида Борхстейн в повести «Падение». Великолепная рассказчица — взять наугад хотя бы описание Ленелстраат после облавы в «Горькой траве», — Минко никогда не впадает в самогипноз, самолюбование, скупа на слова, эмоции, жесты, детали.
Главная черта творческого облика писательницы — высокое достоинство человека, который не боится быть самим собой. «Быть самим собой», — повторяют герои «Стеклянного моста» и «Горькой травы». «Ни слова фальши» — так назвал видный нидерландский критик Пьер Дюбуа свою рецензию на вторую после «Горькой травы» книгу Минко — «Другая сторона» (1960), — откуда взяты помещенные в данном сборнике рассказы.
От горькой травы воспоминаний о личных утратах автор ведет нас к «другой стороне» — той самой, которую, говорят, необходимо выслушать, к людям, а от людей можно ожидать и хорошего, и плохого, и принимать их нужно такими, каковы они есть, коль скоро ты сам желаешь оставаться самим собой. Все это в общем-то банальности повседневной жизни, но Марга Минко так же мало стремится ошеломлять нас открытиями новых истин бытия, как и оглушать велеречивым пафосом.
«О драматических событиях писать надо скупо, иначе выйдет мелодрама» — так считает Марга Минко. Скупыми, точными словами — каждое взвешено на весах правды, ни одного лишнего, ни одного невпопад — писательница говорит о простом, понятном, близком всякому из нас мире вещей, поступков и характеров. Но за первым планом обычной жизни в необычных обстоятельствах встает и повальный ужас геноцида, и трагизм судьбы изгоя, и тоска невосполнимой потери, и отчаяние беспросветного одиночества… Грустная, в общем, поэзия.