Союз рассерженных мужей
- И что же теперь будет? – с надеждой вопросил Берсенев.
- Вы меня спрашиваете? – осведомился Штольман. – Теперь я, получается, должен закрыть дело. Ваша супруга жива, никто ее не похищал, она в надежном месте и в хороших условиях. Вы хотели, чтобы мы ее нашли – так мы ее и нашли. Синяки и ссадины на ней давно зажили, записки с угрозами сожжены... и что мы – и кому - должны предъявлять? Кстати, Катенька до сих пор не в курсе, где ее сестра?
- Нет, конечно. Она ребенок – еще разболтает кому-нибудь, и весь кошмар начнется сначала, боже упаси... Я так и не могу понять – а Евграфу-то все это зачем было... или он тоже был оскорблен пренебрежением со стороны Маши?
- Скорее всего да – в дневнике я встречал упоминание о нем, очень брезгливое... вы забыли? Но вот что не даёт мне покоя - эти два письма, написанные слово-в-слово – совершенно одинаково...
- То есть?
- Почему бы не написать второе письмо – хоть немного по-другому? Он не сам сочинял – он копировал с какого-то одного образца. Что говорит о том, что писать-то он совершенно не умеет – может только переписывать готовый текст. То есть у него – по крайней мере в случае с вашей супругой – был некий идейный вдохновитель...
- Серафима!
- Похоже на то... похоже, что главная фигура в этой гадкой истории – все же именно она. Избавиться от вашей жены, и не просто избавиться – а выставив ее в ваших глазах сумасшедшей, неверной женой и вообще - исчадием ада... а потом прийти вас утешить и... заполучить – вот только зачем? Для того, чтобы получить вашу любовь – или чтобы отомстить за свое униженное самолюбие?
- Послушайте,- заговорил вдруг Берсенев с нажимом, - я не бедный человек. Даже очень не бедный. Я готов заплатить вам... назовите сумму... только избавьте нас – меня и Машеньку – от этого кошмара. Ну сколько так можно: я – тут, она – там... Я хочу жить, как все люди, спокойно... Если деньги решат вопрос...
- Нет, Вячеслав Сергеич, - возразил Штольман, – я готов помогать вам совершенно бескорыстно, потому что здесь задета и моя честь. Этот подлец посмел оскорбить мою жену – поверьте, она мне дорога уж точно не меньше, чем вам - ваша Мария Васильевна...
В кабинете мелодично тикали часы. Пауза затянулась.
- Хотел бы я понять, что заставило Изместьева быть орудием в руках этой Серафимы, - заговорил Штольман. - Писать анонимные письма - это одно... но убийство – это уже пахнет каторгой; он же, тем не менее, побежал выполнять распоряжение генеральши. Скажите - что вам про Изместьева известно?
- Ну, - Берсенев пожал плечами, - по здоровью к военной службе он был совсем негоден... пытался служить по казенной части – но там темная история какая-то вышла... вроде за растрату выгнали... там были большие деньги.
- А на что ему большие деньги?
- Так он же на бегах играет...
- Что?!
- Ну да, с ипподрома не вылезает, можно сказать...
- Так что ж вы раньше молчали?!
- А разве это важно?
- Помилуйте! Да с этого и надо было начинать! А наследство? Ему же покойный папенька должен был что-то оставить?
- Да в том-то и дело. Должен – но после этой истории с растратой изменил завещание. Все, что было, он оставил жене – с условием, что она позаботится о его сыне и будет выдавать ему ежемесячный... вроде как пенсион... Ну, сумма-то вполне приличная, но если уж взялся на скачках играть, то этого не хватит...
- Понятно. Кто его кредиторы?
- Я не в курсе...
- Хорошо. Я выясню это сам – но один гипотетический вопрос, если позволите.
- Какой?
- Если мне удастся окончательно доказать, что именно он – автор этих писем... У вас хватит денег выкупить если не все его векселя, то большую их часть – и предъявить к оплате?
- Я понял, - медленно произнес Берсенев, - если все его векселя будут у меня, то я его не просто упеку в долговую яму! Я никому этих векселей не дам выкупить... и он будет сидеть – вечно! Но – что делать с Серафимой? И что, если Серафима найдет себе кого-то другого для своих преступных... прихотей вместо Евграфа?
- Будем думать, - вздохнул Штольман.