Анна приоткрыла глаза. Она приходила в себя, но по мере того, как сознание возвращалось к ней – возвращалось и то выражение ужаса, которое было в ее глазах за секунду до обморока.
Да! Вот и выплыло наружу то, что было спрятано! Ведь столько раз он не верил ей, столько раз превратно истолковывал ее самые чистые порывы, самые искренние поступки... так, что затаился в ней глубинный страх быть непонятой в очередной раз; в очередной раз быть заподозренной... Вот этот глубинный страх сейчас и вышел наружу: она не могла поверить в то, что он способен безгранично верить ей. И этот ужас в глазах! Ведь это его она сейчас боится – его, своего мужа...
- Аня, ну что вы меня так пугаете? Ну мало ли пасквилей приходится получать нам в жизни? Да еще при моей службе...
Анна не отвечала ничего, только смотрела – словно спрашивая глазами: вы правда на моей стороне? Вы и вправду мне верите? И это робкое, детское выражение ее лица заставляло его еще острее мучиться ощущением вины.
«Бог ты мой – мы, мы, роднее родных, и - втайне боимся друг друга! Она – моего недоверия, ревности, гнева; я же - боюсь потерять ее привязанность... Вот что открылось... Но это абсурд. Мы! Самые близкие люди на свете – а в глубине души - затаенный страх...»
- Аня, давайте-ка чаю. Горячего, с коньяком. Сразу легче станет.
- Яков Платоныч, вы ведь вправду не думаете, что я?..
Штольман прикрыл глаза. Он вспомнил, как Берсенев накануне рассказывал ему про письмо, которое пришло его жене, и стало причиной их раздора:
«Это письмо - оно было написано так, словно между ними уже все давно произошло... она мне клялась, что ничего не понимает, и я ей, конечно, не поверил... А вы бы поверили? Представьте – письмо, адресованное вашей жене, и в нем: «Дорогая, когда мы с тобой в последний раз были вместе...» и все в таком духе! Как бы вы ощутили себя... Вы бы поверили, что это злой розыгрыш?! Ага! Вы молчите!»
Да, все совпадает. Мерзавец не слишком стремится разнообразить свои пакости. Самый главный вопрос – смог бы он, Штольман, воспринять сегодня так хладнокровно это письмо сегодня, если бы не был предупрежден вчера? Он не был уверен в ответе, и это не давало ему покоя...
- Я думаю, дорогая, что это письмо – не последнее. Будут еще – возможно, с угрозами... И когда они будут приходить – не вскрывайте их. Дактилоскопия нам в помощь. Я должен знать, кто этот прохвост. Кстати – нет ли у вас соображений, кто бы это мог быть?
Анна маленькими глотками пила чай. Подняв глаза на мужа, она кивнула, и снова отпила глоток.
- Изместьев. Больше некому.
- А чем вы ему так досадили? – Штольман уже улыбался.
Вид у Анны был виноватый. Она по-детски надула губки и вымолвила:
- Горшком с фуксией.
- В смысле?!
- По голове.
Штольман расхохотался. Ответ Анны весьма кстати разрядил обстановку.
- С вами не соскучишься. За что ж вы его так?
Анна поморщилась.
- Он такой гадкий. Подошел ко мне в зимнем саду... Начал с комплиментов – вы так прелестны... я ему – спасибо, приятно слышать. А он: а что могло побудить юную красавицу выйти замуж за старика? Я своим ушам не поверила, говорю – это вы про меня? А он мне: сколько лет разницы между вами и вашим мужем?
- И что вы ему ответили?
- Я дар речи потеряла. Только глазами хлопала. А он: наверняка ради денег, ради чего ж еще? И с гадкой ухмылочкой: ради денег вы, женщины, готовы на все... Я хотела ему сказать – посмотритесь в зеркало, хоть вы и молоды, но вас рядом с моим мужем и поставить стыдно...
- И что ж не сказали? - Штольман усмехнулся.
- Я сама себя спрашиваю. Но, понимаете, как-то привычка такая - говорить с любым человеком вежливо, и не сразу понимаешь, что перед тобою такой вот... Я спросила: по-вашему, кроме денег с одной стороны – и молодости с другой – ничего уже другого и не существует? А он мне в ответ: небось, родство душ имеете ввиду? Ха-ха, рано или поздно такие красотки откликаются на зов природы, находят себе любовника помоложе, а сказки про родство душ оставляют для утешения рогатых мужей! А потом...
Она закусила губку. Бросила на мужа виновато-осторожный взгляд и замолчала.
- Аня, посмотрите на меня, - он взял ее лицо в ладони. – Я с вами. Я на вашей стороне, - он шептал это, словно мантру. – На вашей, понимаете? Ну, рассказывайте дальше...
- Он попытался меня обнять. Я вырываюсь, а он мне: крошка, все равно рано или поздно тебе понадобится молодой любовник, так почему же не сейчас? У меня просто в глазах все потемнело... Рядом жардиньерка с цветами, я схватила что под руку попало... А дальше – он лежит на полу, рядом разбитый горшок... я испугалась, что его убила. Ткнула его туфлей – он сначала застонал, а потом выругался... Ну, я не стала ждать, когда он до конца очнется – вышла к гостям и еще что-то на рояле сыграла... А он ушел по-английски – с шишкой на лбу...
- Хорошая девочка. Просто умница! Еще бы понять, где он взял наш адрес.
- А, это как раз понятно. Еще перед ужином ко мне буквально прилипла эта Изместьева, дала мне свою визитную карточку, короче – вела себя так, словно решила меня милостями одарить в виде знакомства с собой, уж не знаю, зачем ей это – скучает, видно. Ну, в порядке любезности я ей свою карточку и дала, а там адрес... Зря я, наверное...
- Напротив. Вы все сделали отлично! Ну - не считая обморока...