Шляпка с вуалеткой
Коробейников ворвался в кабинет шефа, как ураган. Попытался произнести «Доброе утро» спокойным голосом, но не вышло. От переполнявших его чувств глаза его были круглыми, как у взволнованного кота...
- Что-то сенсационное, Антон Андреич? – осведомился Штольман.
- Этот Берсенев, Яков Платоныч... – Коробейников тяжело дышал.
- Давайте по порядку?
По порядку вышло следующее. Сойдя с поезда в Выборге, Антон Андреич устремился за Берсеневым, прилежно стараясь, чтобы тот не заметил слежки. К его удивлению, Берсенев отправился не в гостиницу, а, доехавши на извозчике до тихой улочки на окраине, зашел в калитку добротного дома, окруженного высоким забором...
- Я ждал час. Два, три... но он не выходил. Тут мне пришла в голову мысль – я постучался в домик напротив и спросил у старушки хозяйки – не сдаст ли она мне комнату на несколько дней? Она и согласилась...
Штольман усмехнулся. Он знал, что добродушное, честное лицо Коробейникова всегда производит на пожилых женщин приятное впечатление – настолько приятное, что через пять минут они его уже готовы если еще не усыновить, то уж точно пустить на постой...
Далее, честный Антон Андреич (не забывая наблюдать в окошко за домом напротив) выведал у старушки, что господин, имени которого она не знает, приезжает сюда каждый четверг и уезжает вечером в воскресенье. Что дом этот ранее принадлежал купцу Севрюгину, но тот перебрался в Москву. Давно ли? Да около полугода как. Вы кушайте пирожки, батюшка Антон Андреич, а то остынут...
Два дня Коробейников, сидя у окошка, наблюдал за домом напротив, попутно поедая блинчики с вареньем, которыми его без устали потчевала измученная скукой и одиночеством старушка. На третий день удача улыбнулась Антону Андреичу: из ворот дома вышел Берсенев, да не один, а ...с дамой!
- Так-так-так, - протянул Штольман, - выходит, что в Петербурге Берсенев, как печальный Орфей, оплакивает свою потерянную супругу... а в Выборге у него любовница?
- Да это еще не все! – Коробейников махнул рукой, как кот лапой. - Вы послушайте дальше!
- Слушаю...
Дальше Берсенев и его спутница в шляпке под вуалью прошли в направлении проспекта, взяли извозчика... Коробейников также взял извозчика и устремился за ними.
- Доехали они до парка такого... Ну, там духовой оркестр - вальсы играет, дамы с кружевными зонтиками... Дальше – озерко, и лодки напрокат можно взять – для увеселения публики. Ну, они взяли лодку, Берсенев на веслах, не торопясь отплыли...
Коробейников тоже взял лодку, и для маскировки даже нацепил на нос черные очки. В конце концов – день солнечный...
Штольман представил себе Коробейникова в круглых черных очках и улыбнулся.
- Дальше...
- А дальше... озерко длинное, хоть и не очень большое... Лодок было немного. Отплыли они так, чтобы рядом народу поменьше... Я сам поближе к бережку лодку держал, там ива по берегу растет, ветки пышные до воды свисают - словом, меня видно не было...
И тут – он ей говорит: идите сюда, дорогая. Она к нему пересела, он на ее шляпке вуаль поднял, а потом и вовсе с нее шляпку снял – поцеловать хотел, то есть...
- И что же?
- Вы не поверите, Яков Платоныч!..
Два письма
... Через час Штольман уже входил в кабинет г-на Берсенева.
- У меня для вас есть новости, - сообщил он после обмена приветствиями. – Только сначала просьба – не могли бы вы показать мне то злосчастное письмо-пасквиль, о котором говорили мне накануне?
- Да, конечно, - Берсенев извлек из ящика стола сложенный лист бумаги.
Штольман аккуратно развернул его, затем, достав из кармана другой лист бумаги, также развернул его, разгладил и вооружился лупой.
- Почерк один и тот же, – резюмировал он. – Взгляните сами...
- Не только почерк! – взволнованно воскликнул Берсенев. – Одни и те же выражения... Да оба письма – одинаковы... Откуда это у вас?!