Вместе с количеством снимков рос и объем данных для расчетов. Место Анны Уинлок в кабинете для расчетов заняла в 1886 году ее младшая сестра Луиза, а на следующий год к ней присоединились мисс Энни Мастерс, мисс Дженни Рагг, мисс Нелли Сторин и мисс Луиза Уэллс. Теперь в штате числилось 14 расчетчиц, включая руководившую ими миссис Флеминг. Большинство девушек были моложе ее и, имея примерно такой же социальный статус, относились к ней уважительно. Ситуация изменилась в 1888 году с приходом 22-летней Антонии Мори, которая не только окончила Колледж Вассара с отличием по физике, но и приходилась племянницей Генри Дрейперу.
«У девочки необыкновенные способности к науке, – написала миссис Дрейпер Пикерингу 11 марта 1888 года, – она хочет преподавать химию или физику – и учится, имея в виду эту цель».
В детстве Антонию Мори пускали в химическую лабораторию дяди Генри в его большом доме в Нью-Йорке, где она «ассистировала» ему, подавая нужные для опытов пробирки. Девочке не было еще и десяти лет, когда ее отец, преподобный доктор Миттон Мори, странствующий проповедник епископальной церкви, научил Антонию читать Вергилия на латыни. Ее мать Вирджиния, сестра Генри Дрейпера, была натуралисткой, влюбленной в каждую птичку, цветок, кустик и деревце имения в Гастингсе. Она умерла в 1885 году, когда Антония училась в Колледже Вассара.
Пикерингу было неудобно предлагать девушке с таким резюме, как у мисс Мори, обычное жалованье расчетчицы – 25 центов в час. Он ощутил что-то вроде облегчения, когда она не ответила на его письмо, но миссис Дрейпер ходатайствовала за нее весь апрель и май.
«Девочка очень занята», – объясняла тетка. Хотя преподобный Мори переехал по служебным делам в Уолтем, штат Массачусетс, он не нашел жилья для своей семьи и не записал в школу двоих младших детей, Дрейпера и Карлотту, взвалив эти задачи на Антонию. В середине июня она наконец присоединилась к гарвардской команде.
Пикеринг поручил мисс Мори спектральные измерения самых ярких звезд. Миссис Флеминг работала с фотопластинками, на которых были сотни спектров, а яркие звезды получились передержанными. 11-дюймовый телескоп Дрейпера наводился индивидуально на каждую звезду. Спектры, отснятые таким образом, получались длиной не менее 10 см даже без увеличения. Благословенный рост разрешения давал мисс Мори немало пищи для размышлений, когда она разглядывала пластинки под микроскопом. В той же сине-фиолетовой области спектра Веги, где ее дядя заснял четыре линии в 1879 году и десять в 1882-м, она теперь насчитала свыше сотни.
Помимо измерения расстояний между линиями и перевода их в длины волн, ей нужно было классифицировать каждый спектр по критериям миссис Флеминг. Но в распоряжении мисс Мори оказалось так много подробностей, что ее впечатления не укладывались в эти параметры. Некоторые из увиденных ею линий были не просто толстыми или интенсивными, но также размытыми, волнистыми или имевшими другие отличительные признаки. Подобные тонкости явно заслуживали внимания, так как могли указывать на неизвестные прежде условия в теле звезд.
Во второй исследовательской экспедиции Гарварда на запад, состоявшейся в ноябре 1888 года, Пикеринг не участвовал. Он не мог надолго оставить обсерваторию ради обширных планов экспедиции, предполагавших начать с обследования окрестностей Пасадены, штат Калифорния, а затем двинуться в Анды, на территорию Чили и Перу. Руководить экспедицией он назначил своего брата Уильяма. В Калифорнии, кроме того, команда собиралась побывать в долине реки Сакраменто, чтобы наблюдать и заснять полное солнечное затмение, ожидавшееся 1 января 1889 года.
Обычно Пикеринг не одобрял экспедиций по наблюдению солнечных затмений по практическим причинам. Он считал, что это слишком затратное дело с высоким риском неудачи. Набежавшее облако в момент полной фазы затмения может загубить все (как он убедился самолично, когда ездил в Испанию вместе с предыдущим директором Уинлоком наблюдать затмение 22 декабря 1870 года). Но в данном случае полоса полного затмения фактически пересекала маршрут поисков места для новой Бойденовской обсерватории, и Пикеринг не возражал против того, чтобы немного отклониться.
С погодой в новогодний день затмения наблюдателям повезло. Однако редкое зрелище чрезмерно взбудоражило и астрономов, и толпу зевак. Когда наступила фаза полного затмения, толпа завопила. Шум заглушил голос Уильяма, подавшего команду отсчитывать секунды, и из-за того, что ему пришлось перекрикивать шум, он сделал меньше снимков, чем планировал. Кроме того, он забыл снять колпачок с объектива спектроскопа.