— Вечно ты суетишься, Света! Ну кто на них смотреть-то будет? Пусть делают свой обычный грим. Видишь? Пишу — Львова — +, Богданова — +, только никаких новшеств, девочки! Как красились, так и красьтесь… Так, Аня, запиши, Львовой — прическу… Придете за… минут за двадцать до начала съемки.
Ирина равнодушно пожала плечами. К ней подошла Аня и принялась деловито ощупывать ее темно-каштановые волосы, небрежно стянутые в узел на затылке. Ира сердито вырвала свои волосы из рук девушки, но промолчала. Аня пожала плечами и, точно самой себе, тихо сказала:
— Волосы слабые, лечить надо! И о чем думают…
— Элечка! Посмотри на Стеллу. Предположительно — дублерша для Полины! — опять затараторила Светлана Ивановна.
Эльвира томно повела глазами — такими ярко-синими, что казалось, в них горят маленькие фонарики, — в сторону Стеллы и усмехнулась:
— С ума сошли!
Стелла растерянно, будто ища поддержки, уставилась на Светлану Ивановну. Ей показалось на мгновение, что все сейчас рухнет и по одному слову этой такой красивой, но, видимо, очень злой и недоброжелательной женщины Светлана Ивановна откажется от своей затеи и выгонит ее, Стеллу, вон…
— Да ты взгляни, Элечка! Она ведь так похожа! И… она похудеет…
— Куда ей худеть-то? — хмыкнула Эльвира, выразительным жестом поправив свою пышную грудь. — Из всех хотите ободранных тощих кошек вроде Полинки наштамповать? — Она искоса взглянула на так и не проронившую ни слова Ирину, которая вполне могла отнести слова насчет ободранных кошек на свой счет, но та, казалось, ее даже не услышала. Вдруг на губах Эльвиры заиграла не капризная и высокомерная, а добродушная улыбка, как будто ей почему-то понравилось и подчеркнутое безразличие Ирины, и очевидный испуг Стеллы.
— Да ты не расстраивайся… Богданова! Худей, в норму-то прийти всегда можно… Пирожные любишь?
Стелла кивнула.
— Тогда все в порядке.
Продолжая болтать всякую чепуху, Эльвира увлекла девушку в кресло, стоявшее возле большого зеркала, где на огромном письменном столе, явно перекочевавшем в номер из администраторской, были разложены самые разнообразные тюбики, коробочки, баночки, кисточки, карандаши, щетки, расчески… У Стеллы зарябило в глазах. Минут пятнадцать Эльвира колдовала над ее лицом, причем девушке не удавалось взглянуть на себя в зеркало, что еще больше распаляло ее любопытство, затем женщина закрыла ее волосы капроновым серебристо-серым шарфом и, удовлетворенно вздохнув, отступила.
— Ну? — гордо произнесла она, указывая Светлане Ивановне на преображенную Стеллу, как будто не загримировала девушку, а только что родила ее.
— Элечка! Ты гений! — всплеснула руками Светлана, и даже Ирина, до сих пор усердно изображавшая из себя куклу, проявила некоторый интерес — оценивающе взглянула на Стеллу, затем с любопытством на Эльвиру и удовлетворенно хмыкнула.
Стелла же смотрела на себя не узнавая. Ее лицо будто стало тоньше, черты изящней, глаза ярче, скулы точно приподнялись, придавая глазам пикантную раскосость… Но вместе с тем она показалась себе… более скромной, что ли? Почему-то перед ее глазами возникла вдруг расписная фаянсовая чашка, которая, быстро растеряв алые, золотые и изумрудные краски, превратилась в полупрозрачную фарфоровую с едва заметной, но такой утонченно-восхитительной росписью. Нет! Определенно так лучше!
— За крупный план не ручаюсь… — продолжала говорить гордая своей работой Эльвира. — Глаза другие, овал лица… И вообще, на мой взгляд, она посимпатичнее Полинки будет… Поженственнее, что ли? Черт, не пойму, кого она мне теперь напоминает?..
— Чудесно! Изумительно! — не слушая ее, кудахтала Светлана Ивановна. — Побегу, Михаилу скажу! Ну, голубушка, если ты теперь не похудеешь…
Последние слова она произносила уже в коридоре.
— Умывайся! — скомандовала Эльвира, и Стелла не поверила своим ушам:
— Как?!
— А вот так! Такая ты пока тут никому не нужна. — Видя, что Стелла не понимает, в чем дело, гримерша пояснила: — Ты должна выглядеть как прежде, пока работаешь в групповке, иначе будешь слишком похожа на героиню. Да, и накрасься повульгарнее. Это как раз подойдет к твоим безобразно выкрашенным волосам.
Стелла не считала свои волосы безобразными — густые и длинные, до лопаток, они были покрашены в красивый золотистый цвет, причем она всегда следила, чтобы отраставшие у корней светло-русые или, как она простодушно считала, блекло-серые волосы вовремя приводились в порядок… и вот теперь… «Безобразно выкрашенные!» Это же надо?!