"Как же ты меня бесишь! Какого хера ты портишь всё в моей жизни?!" — орало в голове, пока я мило улыбаясь, знакомила девочек с несколькими моделями, которые работали со мной.
— Стелуца… Он уже МЕНЯ начинает выводить из себя! — Жанна схватила мой локоть и припала к моему уху с таким шипением, что я даже вздрогнула.
— Забей! Пусть смотрит. Я за это денег не беру, — ухмыльнулась и поправила рукав.
— Он сюда идёт! — шикнула Маришка и повернулась к Жанне, кивнув, чтобы та меня уволила.
Но было поздно.
— Мы можем поговорить? — прозвучало за спиной, а по мне волной ярость пронеслась.
— Конечно, — обернулась и наигранно-мило улыбнулась.
— Не здесь, Светлячок.
— Я бы попросила на упускать манеры в обществе других людей, господин Ольшанский, — в радиусе метров трёх все затихли тут же.
"Как же! Интересно же: правда, или нет, то что я связана с польским бизнесменом?"
— Мы можем поговорить "тет-а-тет"? — с нажимом повторил Слава.
— Нет.
— Да! — я покачала головой на выпад Жанны.
— Откуда нам знать, что вы опять не дадите грязное интервью ещё каким-то желторотикам, охочим до подробностей чужой жизни? — она не унималась и вообще вышла вперёд, встав прямо передо мной, — Ты уже достаточно нагадил в её жизни! Шел бы ты…
— Светлана, может вы усмирите прыткость вашей подруги во избежание очередного скандала? — Слава расплылся в хищной улыбке и смерил Жанну уничижительным взглядом.
— Жанет! Всё будет в порядке. Я думаю, нам с этим… — я чуть не выплюнула отборную матершину, но сдержалась и продолжила, — С господином Ольшанским нужно поговорить, чтобы он наконец, узрел точку, там где пририсовал ещё две!
— Буду благодарен, если вы откроете мне глаза на собственную глупость, Светлана, — он указал на выход из фуршетного зала.
"О! Я тебе открою! Так открою, что ты до гробовой доски вспоминать меня будешь, тварь!"
Я ничего не ответила, а лишь положила бокал с шампанским на стол, и пошла в сторону шикарных резных дверей на выход, заверяя взглядом девочек, что всё в порядке.
Шли мы не долго. В вестибюле гостиницы, где проходил фуршет в огромном зале, мы свернули в поворот, который вёл к диванам и зоне отдыха постояльцев. Сейчас там было пусто. Поэтому нам вряд ли кто-то помешает. Тем более журналистов в эту часть гостиницы не пустили. Как и в фуршетный зал.
— Говори! — я встала у панорамного окна, и всматривались в магистраль ночного центра Киева, на которою открывался шикарный вид.
— У тебя нет выбора, — послышался тихий уверенный голос, и это меня выбесило ещё сильнее.
— Ты и тогда… Почти десять лет назад мне его не оставил! Всё решил за нас, потому что тебе были важнее бабки. Деньги стали дороже ребенка.
— Ты не права. Я хотел, чтобы всё было правильно. Чтобы мы встали на ноги и только потом шли на такой серьезный шаг, Светлячок. Все эти годы, я следил за тобой. Каждый твой успех воспринимал, как собственный и ждал… Я ждал, когда мой Светлячок поймет и простит меня.
— А ты и правда вырос, Ольшанский, — я обернулась и сложила руки на груди, — Возмужал. Стал на мужика холёного похож. Даже щетину отпускаешь, чтобы внушительно выглядеть. Только вот… Это не поможет, когда внутри ты так и остался дерьмом.
Он сцепил челюсть и выпрямился, прожигая меня взглядом.
— Что мне ещё сделать, чтобы ты поняла, что я приехал за тобой? Что? Как мне на тебя воздействовать, чтобы до тебя дошло, что это я дал тебе возможность стать той, кем ты являешься? Если бы не моё решение, ты бы сейчас в переднике у плиты стояла, Света! Это я поставил троеточие, лишь для того, чтобы показать тебе, что мы были слишком молоды для таких вещей!
— Ну ты и тварь, Ольшанский, — я зло хохотнула и обогнула его взглядом с ног и до головы, — Значит, разрушая мой бизнес, пытаясь оболгать в желтухе и помогая своре шакалов меня уничтожить, ты вернуть меня пытался? А извиниться? Нет? Никак? — я стала натурально рычать, — Сказать "прости", мать твою, за то что лишил жизни нашего ребенка! За то, что растоптал меня и я чуть не сдохла от того, как чудовищно ты вытер о меня ноги! За это не хочешь попросить прощения, ублюдок ты бл*******? Катись из моей жизни! — я приподняла подбородок и гулко вдохнула воздух, — Убирайся! Потому что единственное чувство, которое во мне вызывает такая тварь как ты — отвращение! Я блевать хочу, когда смотрю на тебя, бл***!