"— Кохана, чому б нам не пожити для себе декiлька рокiв? В мене кар'эра, робота в Краковi. Крiм того, я ледь вмовив маму, щоб вона дала добро на наш шлюб. Ти ж бачиш, що для батькiв зараз головне наша фiрма. Потерпи! А зараз… Я думаю, нам варто вiдмовитись вiд дитини.
*(Любимая, почему бы не пожить для себя несколько лет? У меня карьера и работа в Кракове. Кроме того, я еле уговорил мать, чтобы она одобрила этот брак. Ты же видишь, что для родителей сейчас главное наша фирма. Потерпи! А сейчас… Я думаю, нам лучше отказаться от ребенка.)"
Как от вещи. Он говорил это так, словно ребенок это вещь, которую можно принять или нет, в зависимости от обстоятельств. Да! Мы были слишком молоды. Нам было всего двадцать. Но мы не были из бедных, или асоциальных семей. У нас состоятельные родители, и мы не бедствовали.
Но, естественно, моей будущей свекрови очень не нравилось моё увлечение тряпками. Она считала, что я была больна вещизмом и моя мечта — ничто иное, как пустышка.
— Убирайся! Проваливай и не смей даже смотреть в мою сторону! Я ни видеть тебя, ни слышать не хочу! — всё это я говорила сквозь ухмылку, — Одного желаю, чтобы ты издох на старости лет в полном одиночестве. Чтобы даже пса не нашлось, который принес бы тебе воды к смертному одру! Тогда ты вспомнишь, что мог умирать не в тишине, а с теплой рукой, которая сжимала твою!
Так быстро наш дом, наверное, не покидал ещё никто. Наверное нужно было звать того чувака, который фиксирует "рекорды Гиннесса". Мы бы ещё деньжат заработали.
Овшанские смылись за пару секунд, как олимпийские чемпионы по бегу с низкого старта, блин. И только Слава застыл в дверях, и не оборачиваясь прошептал:
— Ты превратилась в дрянь, Светлячок. Мне жаль, что это я виноват в этом. Я пришел просить прощения у девушки, которую любил всё это время, а получил проклятья от женщины, которую теперь ненавижу.
— Это взаимно, красавчик! Портки заправь аккуратнее в следующий раз, а то такой мужик, а внешне похож на неухоженное чмо!
За ними не успела закрыться дверь, как я услышала глухой голос мамы.
— Чому ти нiчого не розповiла менi? *(Почему ты ничего мне сказала?)
— Потому что ты не смогла бы это пережить, — я стояла напротив входной двери, у которой до сих пор остался шлейф от его духов.
И от этого меня тошнило ещё больше. Хотелось позвонить в любую гостиницу и убраться даже из родных стен.
Мама ничего больше не сказала, а лишь начала собирать всё со стола. Молча и давясь слезами. Она всегда была такой. Даже сейчас за меня постоял отец, а не она. Потому что моя мама и мухи не обидит. Человек из того самого подспорья "божий одуванчик".
Молчаливая, ранимая женщина с больным сердцем, которую всю жизнь оберегал сильный и волевой сибиряк. Да, мой папа из суровых краёв, где зима приходит слишком быстро, и почти не отпускает никогда. Здесь, настолько далеко от своей родины, он нашел свое лето — мою маму. И остался с ней навсегда.
Это единственные люди, которых я действительно ещё могла любить. Идиотка, очерствевшая настолько, что весь мир ей казался ямой с дерьмом. Но так проще жить.
Проще не верить ни единому слову из уст чужих людей. Проще быть всегда готовым к тому, что тебя накормят своей желчью сполна.
Глава 3
Я повернулась в кровати и поняла, что жутко замёрзла, а телефон на прикроватной тумбочке разрушает мои нервные клетки. Зарылась в одеяло с головой, и на ощупь найдя злосчастный аппарат для пыток, не открывая глаз, подняла трубку, продолжая лежать в коконе из одеял.
— Стелла!! Стелла это катастрофа!
Я чуть не оглохла и открыла глаза сразу же. Сашка орал в трубку так, словно на дворе зомби апокалипсис, а за ним гонится стадо живой мертвечины.
— Саша, какого хера, бл***?! Я три дня уже не могу отдохнуть?
— Они… Они поехали к тебе во Львов! Вернее вылетели чартером только что!!!
— Кто? Пришельцы из "Альфа-Центавры"? — я почесала носом о подушку, а Сашка продолжил орать в трубку.
— Они приземлились… Это… Короче приехали вообще без предупреждения. Заявились прямо в салон на Крещатике. Я чуть дух не испустил, когда этого Сая узрел у нас в бутике!!! Стелла!!! Ли Шин Сай в Украине!
Я резко открыла глаза, и начала выбираться из своего кокона. Брыкала ногами, как лошадь, пока все одеяла не разлетелись вокруг кровати.