— Итак, ты солгала Лето-Форкленатору, — прервал Киф.
— Я не лгала. Он прекрасно знает, что я ищу Элизиан… и мы не планируем ничего опасного. Мы планируем… короткий визит.
— Угу. Продолжай говорить себе это.
— Так и есть! И ни у кого не было никаких других новостей за обедом. Марука подтвердила, что Уайли попросил Прентиса и Тиергана вместе поискать в его воспоминаниях, но пока они ничего не нашли. И Марелла сказала, что она собирается попробовать упомянуть шестую ненанесенную на карту звезду Финтану, чтобы посмотреть, не вытянет ли это из него какую-нибудь информацию, но она не увидит его снова до своей следующей тренировки. Декс работает над устройством, разрушающим иллюзии, но я думаю, что прямо сейчас это в основном просто вызывает у всех головокружение. И Биана, Фитц, Там, Линн и Стина вызвались помочь Оралье обыскать библиотеку Кенрика в поисках того другого кристалла, о котором я рассказывала, но я на самом деле не ожидаю, что они что-нибудь найдут, потому что это никогда не бывает так просто, понимаешь? Дженси пытался сказать мне: «Не волнуйся, все получится… так всегда бывает», но очевидно, что мне нужно придумать план получше…
— Ты имеешь в виду, что нам нужно придумать план получше, — вмешался Киф. — Это не все на твоей совести.
Обычно она бы возразила, что он и так уже достаточно натерпелся, но…
Ей нравилось слышать, как он слишком часто произносит слово «мы».
На самом деле, она не могла поверить, как быстро ее разум смог смириться с этой идеей и позволить ей прижиться.
Это все еще было страшно.
Все еще сложно.
И это может быть даже нереальной возможностью.
Но если это было так… Ей действительно начинала нравиться мысль о команде Фостер-Киф.
Киф кашлянул, и неловкое напряжение в его позе заставило приготовиться к какому-то ужасающему разговору типа: «Хорошо, нам нужно поговорить о том, что происходит с твоими эмоциями».
Но все, что он сказал, было:
— Итак… все знают, что я вернулся?
— Ага! Это Декс рассказал им, так как я опоздала на обед благодаря Магнату Лето. Но у них все еще был миллион вопросов о том, где ты прятался и что делал все эти недели. Не волнуйся, я им мало что рассказала, — добавила она, когда его плечи еще больше опустились, — в основном потому, что ты мне ничего толком не сказал. Имею в виду, я, очевидно, могу догадаться, почему ты решил вернуться в Лондон… хотя это, вероятно, было не самым безопасным решением, если ты пытался оставаться незамеченным.
— Знаю. — Киф крепче сжал свои заметки. — Я сказал себе, что вернусь всего на один день… просто чтобы еще немного прогуляться и посмотреть, не вспомнил ли я что-нибудь.
— Об Итане Бенедикте Райте II?
Киф поморщился, услышав это имя.
— Да. И ты можешь придержать свою речь. Я знаю, что был всего лишь ребенком, когда это случилось. Я знаю, что следовал инструкциям мамы. Я знаю, что все, что сделал, это доставил запечатанный конверт… во всяком случае, это все, что могу вспомнить. Но это не меняет того факта, что я принес письмо от моей мамы парню, которого она пыталась завербовать для чего-то, и вскоре после этого он — и его десятилетняя дочь — оказались мертвы. Я даже нашел их могилы, так что это не может быть недоразумением.
Он взял свой серебряный дневник и пролистал до прекрасно сделанного им детального рисунка двух маленьких надгробий, покоящихся бок о бок на захламленном кладбище.
Их эпиграфы были короткими и простыми:
Итан Бенедикт Райт II
Любимый Отец
Элеонора Оливия Райт
Любимая дочь
— Я принес им цветы, — пробормотал он, указывая на букеты ярко-синих незабудок, которые он нарисовал под именами. — Думаю, так делают некоторые люди, когда посещают могилы. В этом нет особого смысла, так как тогда цветы тоже завянут и умрут, так что это кажется еще более удручающим. Но…
— Вероятно, за этим кроется какая-то странная символика, но думаю, что большинство людей делают это, потому что так могилы выглядят немного менее мрачно, — объяснила Софи. — И я уверена, что любые другие посетители будут действительно рады увидеть их.
— За исключением того, что у них не будет других посетителей. Садовник сказал мне, что я был первым за все эти годы. Что, вероятно, имеет смысл. Моя мама не стала бы нападать на кого-то, у кого много друзей или семья. Она хотела бы кого-то, кто мог бы исчезнуть, и никто бы этого не заметил.
— Ну что ж… мы заметили, — заверила его Софи. — И когда-нибудь мы позаботимся о том, чтобы она заплатила за то, что сделала.