— Из милости? — грубо спросил Игорь, но Лида не обиделась.
— Приглашали не из милости. Скорее жест. Но
чувствовали мы себя неловко. Чужие все-таки…
— То-то и оно, что чужие…
Надо было возвращаться домой, на Губернаторскую. Мало ли когда придет посланец от Пеликана? Дома посидеть надежнее.
— Тетя еще не волнуется? — дипломатично спросил он у Лиды, а вдруг она не нагулялась, вдруг ей еще хочется побродить по улицам родного города в компании с интересным молодым человеком? Игорь знал, что умрет не от скромности…
Но Лида опровергла его опасения.
— В самом деле пора. Мы же обещали недолго… — И опять оживилась: — Здесь близко. Как раз мимо гимназии и там налево. Десять минут, и мы дома…
10
Дошли и вправду скоро. Ну, задержались около гимназии, Игорь должным образом повосхищался серым казенным зданием, по сути — казармой на вид. Но Лиде оно — как дворец из хрусталя. Дворец знаний.
Пока шли, выспрашивала:
— А вы стихи любите?
— Люблю, — это было правдой. Мог бы еще добавить: и много наизусть знаю, память хорошая.
— А чьи вы стихи больше всего любите?
— Блока.
Удивилась:
— Кто это?
Вот тебе и раз! Блока не знает… Хотя, помнится, не так уж он и был популярен, так сказать, в массах. На выборах короля поэтов начисто проиграл Северянину.
— А вы, конечно, Северянина предпочитаете?
— Ой, конечно! Он гений!
— Он и сам того не скрывал. Помните: «Я гений Игорь Северянин, своей победой упоен».
Стала серьезной.
— Начерно, это нескромно, я знаю…
Уже хорошо, сама думает, без помощи любимого поэта. Не такого уж и плохого, кстати. Небесталанного.
— А Блока найдите, прочтите. Вот кто гений. Особенно
«Двенадцать»… — мучительно соображал: восемнадцатый
год, написана поэма или еще нет? Кажется, написана…
— У нас городская библиотека закрыта, — пожаловалась Лида. Настроение у нее менялось в прямой зависимости от темы разговора. Только что, когда о Северянине толковали, лучилась от радости. Сейчас погрустнела: беда, книги брать негде. И снова — глаза настежь, улыбается с надеждой: — Может быть, вы наизусть помните?
А что? Можно и наизусть. Наглядный урок политграмоты.
— Слушайте…
Читал Игорь неплохо, а «Двенадцать» — особенно. Поэма эта вообще для чтения благодатна: меняющийся ритм, разговорные куски, разные человеческие характеры, тон — от камерного до патетического. Читал во весь голос, не смущаясь взглядами прохожих, честно говоря — недоуменными: идет по улице сумасшедший, орет в рифму, руками размахивает. Да и орет что-то крамольное на слух… Лучше мимо, мимо, не дай бог, привяжется, а то и слушать заставит.
Но Игорь не замечал их, не разглядывал. Плевать ему на них было. С высокой колокольни. Он читал и сам слушал музыку стихов, звучавших сейчас в их собственном времени. И быть может, в эти минуты в Петрограде или Москве сам Александр Блок читал их — недавно написанные, еще горячие, живые.
И Лида слушала как завороженная. А когда он выкрикнул последние строки — о Христе в белом венце из роз, всхлипнула, даже не сдерживаясь.
Уж на что Игорь ожидал суперэффекта, но тут растерялся:
— Вы что?
— Жалко… — вытерла ладошкой покрасневшие глаза.
— Что жалко?
— Я не знаю. Но ощущение от стихов очень грустное. Даже жить страшно.
— Да бросьте! Жизнь прекрасна!.. А стихи понравились?
Улыбнулась.
— Очень! — повторила для усиления: — Очень-очень. Я обязательно найду книжку Блока… А прочитайте еще что-нибудь.
Игорь усмехнулся: еще что-нибудь? Пожалуйста.
Начал:
— «И если вдруг когда-нибудь мне уберечься не удастся, какое б новое сраженье ни покачнуло б шар земной, я все равно паду на той, на той далекой, на гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной…»
— Кто это написал? — спросила Лида.
Сказать бы правду: не родился еще сей поэт…
— Так, один…
И неожиданный эффект.
— Я так и подумала: это вы сами! Ой, как здорово! Вы такой талантливый!
Вот так влип. Сам дурак, не надо было читать завтрашних стихов. Даже не завтрашних — из черт-те какого далека. Хорошо, что уже пришли к дому. Тема сама собой закрылась.
А дома их ждала неприятность.
Растерянная тетя Соня, Софья Демидовна, отперла им калитку и с ходу объявила:
— К нам из контрразведки приходили.
Игорь почувствовал, как опять стало холодно в животе — от неосознанного страха. Что-то часто в последнее время приходит к нему это стыдное чувство. Ну а сейчас почему? Чего бояться?