Да и в конце концов, ему и правда хотелось порадовать Клауса. Бедолага терпел его эти полгода, а Пятый так ни разу его толком и не поблагодарил.
— Думаешь, стоит ему сказать? — он скосил взгляд на Долорес.
— Ты дурак? Конечно стоит. Вот прямо пока ждём такси, возьми и напиши ему.
Пятый прикусил щёку, набрал короткое: «Мы придём», и сразу же отправил.
Клаус выступал в клубе достаточно популярном среди представителей ЛГБТ+ и инди-музыкантом. Назвать Клауса инди было сложно, хотя совсем недавно он порвал контракт со своим агентством и полностью перешёл на работу через Патреон. За десять лет и три душераздирающих альбома он набрал огромную популярность, и его фан-клуб с названием «Дети судьбы» стал международным. Кто-то из фанатов даже помогал с продвижением, дизайном и организацией концертов, а остальные поддерживали любимого музыканта материально.
Дождь закончился так же резко, как начался. На входе в клуб кучковались люди: кто-то обернулся в радужный флаг, несколько человек щедро обсыпались блёстками, некоторые носили футболки с прошлых концертов. Была даже группа девушек в белых летящих платьях и с венками на голове, будто сбежавших из выпущенного несколько лет назад клипа.
Пятый взял Долорес за локоть, и вместе они протолкались к охраннику со списком приглашённых.
— Я в списке, — не здороваясь сказал он. В клубе гремел разогрев, и снова пришлось повысить голос. — Пятый Сати плюс один.
Охранник уткнулся в список, потом кивнул и отступил, пропуская Пятого и Долорес в холл.
Здесь уже пахло пролитым пивом, люди толкались у лавки с футболками, браслетами и дисками.
— Я на таких концертах не была года три. Мой бывший запрещал мне на них ходить, а за последние два года ничего интересного не было, — Долорес вывернула локоть из пальцев Пятого, чтобы схватить за руку. — Очень воодушевляет.
— У Клауса на концертах своя атмосфера. Я один раз видел в первом ряду девочку, которая рыдала весь концерт, — Пятый тянул Долорес за собой через толпу так ловко, будто не было этих полугода затворничества, и он ходил по клубам каждый день. — У него очень милый фан-клуб. Они любят обниматься, петь хором.
— Так все фанаты делают.
— Эти… ты поймёшь. Ты, кстати, хоть одну песню его слышала?
— По радио. Знаешь эту, которая… «Если ласточки полетят на юг, я поймаю их за хвосты», что-то такое.
— Мне эта невероятно нравится, — Пятый кивнул. — Она такая… свободная. Не знаю, — он обернулся и улыбнулся. — У него красивая музыка. И песни. Тебе очень понравится.
В зале Пятый помог Долорес забраться повыше. С протезами никому из них не хотелось лезть в толпу, но за головами видно было только кусочек сцены.
Им повезло прийти к концу разогрева. Загремела фонограмма, прерываемая проверкой звука, и Пятый, придерживая Долорес, пытался разогнать собственную нервозность разговорами.
— Мы познакомились, когда вместе в ансамбле играли. Официально мы были фортепианным дуэтом, и долгое время никто и не подозревал даже, что он музыкальный гений, — сказал он. — Всё, что похоже на музыкальный инструмент, в руках Клауса оживает. По-моему, он даже не старался, когда на спор научился играть на скрипке. Когда мы начали встречаться, мы много играли на клавишных вместе, я писал пьесы, он правил. Он писал, я правил. Иногда он пел, — Пятый двинул бровями. — И это получалось у него так же хорошо, как и всё остальное. Я говорил, что ему стоит вокалом серьёзно заняться, но он начал писать песни только после того, как мы расстались.
Долорес сощурилась и ухмыльнулась, глядя на него.
— Что с лицом? — Пятый сощурился в ответ.
— Ничего, дурачок, — Долорес легко толкнула его плечом. Пятый открыл рот, чтобы повторить вопрос, но не успел — концерт начался.
Выступления Клауса всегда были на высоте. Он сам себе задирал планку с каждым новым, и этот раз исключением не был.
Были слёзы, было хоровое пение. Клаус спел почти все песни со своего дебютного альбома, а в перерывах между песнями делал паузу. Тряс руками, смаргивал накатывающие слёзы. Шутил и пел снова: с надрывом и дрожащим голосом. Его голос подхватывал зал. Поднимались сцепленные руки, взлетали к потолку венки. Под конец Клаус стал перекатываться из одной песни в другую, обрывая их на середине, будто второй и третий альбомы были одной бесконечной песней. Теперь уже он смеялся, пританцовывал на сцене, тянул руки к залу. Даже вытащил пару девочек в белых платьях к себе, и они собрались у второго микрофона и подпевали.
Пятый придерживал Долорес весь концерт, а она жалась к нему на особенно тоскливых песнях и щурилась, всматривалась в его лицо.
То, чего Пятый так сильно боялся, так и не случилось. Когда он увидел Клауса на сцене, когда услышал перелив фортепиано и дорогой ему голос, он не испытал ядовитой зависти или злости.
Наоборот. Только прилив вдохновения. Сердце сжалось от тоски и восхищения.
Концерт близился к концу. Клаус несколько раз вышел на бис и последней спел одну из самых трогательных и любимых фанатами песню — Сувениры.
Пятый не смог совладать с собой и стал подпевать. Долорес прислушалась, привстала на цыпочки и прикрыла ему рот ладонью, улыбаясь от уха до уха, и простояла так до самого конца.
Концерт закончился, и Пятый помог Долорес спуститься, а потом нерешительно обнял её, ещё раз глубоко вдохнув запах краски, растворителя и пота.
— Спасибо, что уговорила, — сказал он, выпустив её из объятий. Долорес довольно сощурилась и перекатилась с пятки на носок и обратно.
— А теперь ты познакомишь меня со звездой?
— Обязательно. Вы обязательно друг другу понравитесь.
Пятый достал телефон и набрал Клаусу сообщение: «Где встречаемся?».
Клаус ответил сразу: «Дождитесь, пока все разойдутся, и будьте у сцены».
Так они и сделали. Пятый взял в баре две бутылки колы. Долорес устроилась на высоком стуле поближе к сцене, и он встал рядом.
Людей становилось всё меньше и меньше, затихала музыка. Охрана начинала недовольно посматривать на странную парочку, но никто к ним так и не подошёл.
Клаус выплыл из-за кулис в розовом строгом костюме и бирюзовых кроссовках. Взъерошенный и уставший, он спрыгнул вниз, добежал до них и обнял Пятого за плечи.
— Вот так сюрприз, Пятый, — выдохнул он. Потрепал Пятого по волосам и отпрянул. Скрестил руки на груди, склонил голову набок и окинул Долорес взглядом. — А ты, значит, легендарная Долорес.
— Легендарная? Мне очень лестно, но я точно не легендарная, — Долорес махнула рукой.
— Да, он всего лишь проводит на телефоне с тобой каждую свободную минутку. Чего он, вообще-то, никогда раньше не делал, — Клаус переступил с ноги на ногу и ухмыльнулся уголком губ. Потом обеспокоенно повернулся к Пятому: — Ты как?
Пятый прислушался к своим ощущениям. Ни тревоги, ни зависти, ни тоски. Только усталость и странное чувство удовлетворения и цельности.