— Как здорово, — хмыкнул Пятый. — Всего-то стоило позволить таблоидам начать перемывать нам косточки.
— Это бы всё равно случилось, — протянула в ответ Куратор. — Вы бы скрываться не смогли. Особенно сейчас. Она только приехала, вы там, наверное, друг от друга отклеиться не можете.
— Есть такое, — он сделал паузу. Толкнул плечом дверь в подъезд Долорес и стал медленно подниматься. — Кстати. Мы точно запускаем кампанию сегодня?
— Да. Как только ты будешь готов, мы начинаем. Я уже договорилась со всеми, кто мне должен, так что новость разлетится сразу. Ну, если не учитывать, что она уже разлетелась. И кстати, я жду, что ты анонсируешь кампанию и в своём Инстаграме тоже.
— Не думаю, что у меня есть выбор, — Пятый достал из кармана ключи. — Хорошо, Миранда. Дай нам полчаса, и можно запускать.
— Замётано, — отчеканила по слогам Куратор и тут же повесила трубку.
А Пятый вернулся к Долорес.
Полчаса, которые Пятый попросил у Куратора, они потратили с умом: Долорес покормила кошку и включила Нетфликс, а Пятый переоделся в домашнее, сварил ещё кофе и достал ноутбук. Завернувшись каждый в свой плед и обложившись подушками, со зрелищными убийствами на голубом экране, они вызвали Куратора по видеосвязи и втроём запустили кампанию.
Долорес сфотографировала Пятого, пока он отвечал на первые комментарии, и надиктовала пост со ссылками. Пятый сделал так же — сделал снимок Морти, сидящей среди банок с краской. В отличие от Долорес и Куратора, он был лаконичен. Простыми предложениями, без единой заглавной буквы он написал, что возвращается в музыку, что это его последний фортепианный альбом, и что он создан в сотрудничестве с Долорес и Куратором.
Кампания взлетела в первые же часы.
Они собрали полную сумму через двадцать пять часов. Долорес с Пятым отметили это итальянской кухней, сидя на полу у него дома.
Коллекционеры, сходившие с ума по картинам Долорес, и любители классической музыки, не чаявшие души в Пятом, были готовы платить — и платили много, лишь бы получить все возможные бонусы. Покупали альбомы и постоянные посетители сабреддита ансамбля «Зонтиков».
Неделю на третью Пятому позвонила Ваня. Пятый, потерявшийся во времени, уже несколько дней откладывал момент примирения. Ему не хватало слов, да и виноватым он себя не чувствовал. Знал, что обидел её, но и мысли не допускал, что был неправ.
На звонок Пятый ответил с трепетом. Сощурился и поджал губы, как только Ваня показалась на экране.
— Эй, — Ваня смущённо улыбнулась. — Я не была уверена, что ты ответишь.
— Я бы тебе ответил, даже если бы не мог, — Пятый качнул головой. — Тем более что я сам собирался позвонить и извиниться, просто… забегался.
— Я догадываюсь, — Ваня подпёрла щёку кулаком. — Кампания неплохо движется, а?
— Вроде того, — Пятый поджал губы и покивал. На пару мгновений воцарилось молчание, но в этот раз оно не было гнетущим. Отличалось от молчания, ставшего им привычным за последние месяцы. Того, которое он так ненавидел. Он шумно втянул воздух и сказал: — Ваня, я…
— Не считаешь себя виноватым, — перебила его Ваня. — Я знаю.
— Не понял…
— Ты имел в виду всё, что тогда сказал, хотя и, наверное, мог бы сформулировать это помягче, — она закатила глаза. — Мы это много раз проходили, Пятый.
— Допустим, — Пятый сощурился. — И что, мне теперь не извиняться?
Ваня говорила удивительно спокойно. Будто все эти месяцы они не сохраняли радиомолчание, и она не была обижена.
— Не надо, — она качнула головой. — Неприятно это признавать, но ты был прав. Тебе было плохо, и я постоянно думала, что это моя вина…
— Сколько можно, — Пятый запрокинул голову и закатил глаза. — Мы легко отделались тогда и…
— Да, да, — Ваня кивнула. — Чувство вины не так работает. Да и в принципе все заморочки… — она помолчала, глядя куда-то в сторону, и продолжила: — Ты же тоже не сразу поддался идее, что ты можешь вернуться к музыке, верно?
— Виновен, — Пятый прикусил щёку и кивнул.
— Я постоянно думала, что тебе плохо из-за меня, а потом стала думать об этом всё реже и реже, и… Каждый раз, когда мы созванивались, я вспоминала, что ты страдаешь, вспоминала, что из-за меня, и чувство вины усиливалось, ведь я не чувствовала себя виноватой постоянно и…
— Ага. Я понял, — Пятый поджал губы.
— В общем, когда ты психанул и бросил трубку, у меня в голове что-то перещёлкнуло.
— Клаус меня отчитал за это, кстати.
— Правда? — Ваня вскинула брови. — Ничего себе. Не знала, что ему так сильно захотелось за меня вступиться.
— О, ты даже не представляешь, — Пятый хмыкнул. — А что, ты думала просто пожалуешься ему, и он ничего не сделает?
— Немного. У него свои заморочки сейчас, знаешь ли. Не думала, что он решит тебя жизни поучить.
Пятый рассмеялся и качнул головой.
— В общем, я написала своему психологу, мы созвонились и проработали проблему. Несколько месяцев на это ушло, конечно, но… — она дёрнула плечом. — Я поняла, почему ты был обижен. И смогла отпустить чувство вины.
Пятый улыбнулся. Широкой, обаятельной улыбкой с ямочками. Он скучал по Ване — ему её не хватало. Не хватало бесед с ней. И сейчас он был рад не только видеть любимое лицо и слышать её голос, но и знать, что ей самой стало легче.
И что они наконец-то смогут поговорить о чём-то ещё, кроме того, как ему плохо, и с каким трудом он справляется с болью.
— Я скучал, Ваня, — Пятый вздохнул. — Очень сильно.
— Знаю. Я про тебя вообще всё знаю, — ухмыльнулась в ответ Ваня. — Мы же всё-таки всё детство вместе провели, первая любовь, всё такое…
— Кстати, — Пятый вскинул руку. Ваня замолкла. — Ты наверняка уже много всего знаешь про Долорес, но знаешь ли ты… — он замолчал, выдерживая драматическую паузу.
— Вы жениться уже собрались?
Пятый фыркнул:
— Что? Нет. Не так уж и хорошо ты меня знаешь, похоже.
— Тогда к чему всё это нагнетание атмосферы?
— Мама Долорес ещё и пиббломама.
— Стой, — Ваня вскинулась и замахала руками. Даже через экран было видно, как заблестели у неё глаза. — Ты хочешь сказать, что ты встречаешься с дочкой Сюзанны Питерсон. Книжками которой у меня все полки в домике на дереве были заставлены. Так?
— Именно так, — Пятый не смог сдержать самодовольства, хотя Долорес его не знакомила с родителями, и уж тем более он никак не мог приложить руку к созданию сказок про пибблов. Но детская радость Вани грела ему душу. Последний раз он видел её такой взбудораженной лет пятнадцать назад. — Не говоря уже о том, что у Долорес на каждый вечер есть эксклюзивная сказка на ночь. Уверен, она с радостью ими поделится, когда ты вернёшься из тура.
— Я ещё не познакомилась с Долорес, но уже люблю её так же сильно, как пибблов. И сильнее, чем тебя, — Ваня пару раз качнула головой. — И к другим новостям… У меня послезавтра концерт в Москве, и… — она встала, развернула камеру и показала Пятому тесную комнату с кружевной скатертью и ковром с оленями на стене. — Я у бабушки в Воскресенске.