— Мы просто не хотели, чтобы ты разнылся с этими своими «в чём смысл», — передразнил его Клаус. Похлопал по колену и добавил: — Всё будет хорошо, Пятый.
Пятый запнулся и не ответил. Отвёл взгляд, снова зацепившись взглядом за культю и снова падая в бездну.
Вот чего они не понимали. Ни Куратор, ни Ваня, и Клаус. Ни, похоже, оставшиеся «Зонтики».
Хорошо уже никогда не будет.
Даже нормально никогда больше не будет.
Вся его новая жизнь будет лишь обрывками былого.
========== Зима. III. ==========
Комментарий к Зима. III.
🎶 Röyksopp - Röyksopp Forever
🎶 Snow Patrol - Run
🎶 Death Cab for Cutie - You Are a Tourist
Его выписали через полторы недели. К тому времени Клаус нашёл себе квартиру в Сент-Поле, и перегнал машину Пятого к больнице.
Пятый отказался от помощи и переодевался из больничной рубашки в купленную Куратором одежду сам. Это заняло долгих полчаса, и закончил он красным от злости. Он убеждал себя, что ему пора привыкать к такой жизни. Делать всё левой рукой: одеваться, готовить, убирать. Повезло ещё, что не понадобилось переучиваться пользоваться телефоном левой рукой. Всё-таки его пальцы были достаточно подвижными, и владел он ими превосходно, чтобы набирать гневные сообщения с такой же скоростью.
— Я соболезную вашей потере, — сказала ему напоследок доктор. Она говорила о чём-то с медсестрой в регистратуре, и заметив краем глаза Пятого, развернулась. — Но я должна сказать… что вы справитесь.
Пятый поднял на неё взгляд. Натянул куртку и посмотрел на болтающийся правый рукав, а потом качнул головой:
— Это уже не важно.
И, не прощаясь, вышел из больницы.
У машины — его машины, которую он ещё не скоро сможет начать водить так же хорошо, как раньше — уже ждал Клаус в леопардовом пальто. Рыжие волосы растрепались и были как огненный ареал вокруг его головы, и Пятый не смог сдержать ухмылку.
— Ты знаешь, папарацци тебя любят, и могут слухи пойти, — Пятый выгнул брови.
Клаус скачками обогнул машину и открыл Пятому дверь.
— Страшнее, чем слухи про вас с Куратором, всё равно не будет
— Тогда они не касались тебя, — Пятый хмыкнул. Забрался в машину, потянулся к ремню безопасности и потянул его на себя. Не с первого раза, но ему всё же удалось пристегнуть его без помощи Клауса и участия правой руки.
— Ой, подумаешь, решат, что я с тобой снова сплю. Напишут, что из чувства вины. Может, денег на этом заработаем, — Клаус захлопнул его дверь и, снова вприпрыжку, побежал к водительскому месту.
— Я бы не очень хотел, чтобы меня сейчас полоскали в прессе, Клаус.
— То есть, ты всё-таки боишься, что слухи пойдут, потому что за свою жопу переживаешь, а не за мою.
— Уверен, твоя жопа и не такое выдерживала.
— Даже тебя, — Клаус рассмеялся и завёл машину. — Ладно, Пятый. Следующая остановка — дайнер с вишнёвыми пирогами по дороге в Сент-Пол!
Пятый кивнул и отвёл взгляд. Не улыбался и не мог расслабиться до конца.
Машина была забита вещами Клауса: целый багажник сумок и ещё пара баулов на заднем сиденье. Сверху всё это приправляла его болтовня обо всём на свете. Он умело избегал разговоров о творчестве, и рассказывал, чего ему будет не хватать в Сент-Поле. Расспрашивал Пятого о его любимых местах, где лучшие веганские магазины, и в каком месяце можно выбираться на балкон загорать. Пятый отвечал односложно, с каждым часом путешествия, кажется, скисая всё сильнее. Даже вишнёвый пирог и чашка прекрасного чёрного кофе — первая за эти недели — его не оживили.
— Ты не против, если я у тебя остановлюсь на пару дней? — вдруг спросил Клаус, поглядывая на Пятого.
Пятый повернул голову и нахмурился:
— Я по-твоему настолько плох?
Клаус выдержал короткую паузу, а потом кивнул.
— Откровенно говоря, да. И чем ближе мы к Сент-Полу, тем хуже ты выглядишь. Я немного побаиваюсь, что ты войдёшь в квартиру и повесишься на дверной ручке.
— Все бы вздохнули с облегчением. Даже я.
— Ты бы не вздохнул.
Пятый осёкся, а потом скривился:
— И это меня называют бесчувственным говнюком.
— Ты бы тоже не удержался, признай!
Пятый, всё же, выдавил улыбку.
— Мне не нужна сиделка, Клаус. Тем более что через три дня у меня самолёт в Детройт.
— Ну, до него тебе ещё нужно дожить.
— Я в порядке, Клаус, — повысил голос Пятый.
Клаус помолчал немного, а потом покачал головой:
— Нет, не в порядке.
Пятый запнулся и не ответил. Может Клаус был прав. И хотя бы первые дни в собственной квартире ему стоило провести с кем-то ещё.
— Ладно. Но никакой назойливой помощи.
— Да тебе поможешь, пффф, — фыркнул Клаус и снова заговорил о чём-то отвлечённом.
Из-за остановок, которые из-за Пятого иногда длились минут на пятнадцать-двадцать дольше, в Сент-Пол они приехали затемно. Пятый долго рылся в бардачке, пока не нашёл там связку ключей, подкинул её в левой руке и не поймал, выругался и подобрал её с коврика.
— Привыкнешь ещё, — сказал Клаус. Заправил прядь за ухо и пропел: — Но не могу поверить, что ты хранишь ключи от квартиры в бардачке.
— Обычно не храню. Видимо, предчувствовал, что мне правую руку и половину пальто размажет ровным слоем по стене, — Пятый отстегнулся и открыл дверь. Выбрался, всё ещё сжимая в руке ключи, и замер, глядя на подъездную дверь.
Всего несколько метров отделяли его от дома. Полного музыки и напоминаний о прошлом. Может, стоило отправить Клауса сюда первым, чтобы он мог разобрать хотя бы бумаги.
Хлопнула дверь, и через время Клаус обнял его за плечи.
— Хочешь подождать?
— Нет, — Пятый мотнул головой. Стряхнул руку Клауса и первым взбежал по ступенькам в подъезд. — Лучше сделать это сразу, а не готовиться три часа и всё равно сломаться в итоге.
Его квартира была на третьем этаже. Пятый преодолел лестничные пролёты так быстро, как никогда, сунул ключ в замочную скважину и провернул. Дверь скрипнула, как только Пятый толкнул её внутрь. Он перешагнул через порог и замер, всматриваясь в полумрак. В темноте казалось, всё не так и плохо, и он вполне сможет жить и в своей старой квартире в окружении всего, что любил.
Может, он и правда справится.
Пятый нащупал на стене включатель и щёлкнул. Коридор и кусок гостиной залило светом, и Пятый тут же отступил. Врезался в Клауса, шагнул в сторону и вписался в вешалку. Схватился за куртки, чтобы удержать равновесие, и только теперь всхлипнул.
Луч света освещал не всё, но был направлен на пианино и кусок пробковой стены над ним, как в какой-то дурацкой трагичной сцене в кино.
Пятый вдохнул и не смог выдохнуть. Всё это время он как-то справлялся: нигде рядом не было инструмента, не было его заметок. Даже блокнот с написанной им музыкой перекочевал к Клаусу.