— Извините, Павел Николаевич.
Действительно: мало ему надо — заулыбался, ручонкой махнул.
— Пустое, Игорек… Как ты думаешь, если я попрошу прощения у Софьи Демидовны, она меня соизволит простить?
— Думаю, соизволит, — сказал Игорь.
— Так я попробую… — покашлял, осторожно стукнул костяшками пальцев в дверь хозяйкиной комнаты.
Ответа не получил, заговорщицки глянул на Игоря, приоткрыл дверь и бочком-бочком проник туда.
Ладно, они сами разберутся. Софья Демидовна обиделась на то, что Леднев ее с офицерами один на один оставил, и, оказывается, намеренно оставил. Ее право. А профессор, интеллигент липовый, просто-напросто поиграл в страуса: сунул голову в песок и ничего замечать не пожелал. Так ему спокойнее. А ведь мог проснуться, выхватить у кого-нибудь из офицеров наган, пару аксельбантов прострелить…
Плохо другое: Пеликана ждут. И ждут именно здесь, у родственников. Хотя, может статься, и еще где-нибудь ждут. Интересно, не оставили ли они шпика на улице?..
Выскочил из дома, подбежал к воротам. Крепко строили: ни щелочки в заборе, доска к доске прилажена, без зазоров. Ага, вот есть дырочка. От выпавшего сучка, наверно… Прижался к ней глазом. Ни черта не видать! Тот самый поваленный столб с фонарем в поле зрения. И все…
Ладно, чего бояться-то?..
Открыл калитку, с независимым видом вышел на улицу, посмотрел по сторонам. Вот старушка с клюкой шествует.
Вон пацаненок какой-то вдалеке пыль поднимает, бежит куда-то. Куда это он разбежался?.. Ноги босы, грязно тело и едва прикрыта грудь…
Пацаненок добежал до Игоря и резко затормозил. Некрасов был прав, но лишь отчасти. Ноги босы, грудь нараспашку, рубаха без единой пуговицы, навыпуск, на штаны. Но чистая. И сам он беленький, длинноволосый, умытый. Встал перед Игорем и уставился на него.
— Проходи, проходи, Чебурашка, — сказал ему Игорь. — Не в музее, смотреть нечего.
Мальчишка на «чебурашку» не отреагировал, хлюпнул носом, спросил неожиданным баском:
— Это четырнадцатый номер?
— Четырнадцатый, четырнадцатый. Кого тебе надобно, старче?
— Если ты Игорь, то тебя.
Это уже становилось интересным.
— Ну, я Игорь…
— Велено передать: завтра к десяти утра приходи на Кадашевскую в дом Игнатьева. Спросишь столяра дядю Матвея, — произнес все хрипловатой скороговоркой, штаны подтянул и с ходу включил четвертую передачу, вихрем понесся по улице — только пыль столбом.
— Эй! Стой! — заорал Игорь. — А кто… — махнул рукой: бесполезно догонять.
А мальчишка на бегу обернулся и крикнул издалека, Игорь еле услыхал:
— Один приходи-и-и…
11
Сидя на школьных уроках, гуляя с Валеркой Пащенко, читая или глядя телевизор, Игорь часто думал: а что сейчас делает старик Леднев? Или Пеликан. И вообще, что там сейчас, когда нет Игоря?
И понимал непреложно: ничего! Нет там ничего, и самого «там» не существует. «Там» возникает только с появлением Игоря, ибо он — его персонаж, но он же — его создатель. Такой вот веселенький парадокс…
А посему некуда торопиться, все в прошлом останется на своих местах, без изменений — до прихода Игоря. Пока же нужно поспешить в школу, несмотря на субботний день. Что за жизнь! У мамы на работе существует понятие — «черная суббота», то есть рабочая. Она возникает в календаре раз в месяц или в полтора месяца. У школьников каждая суббота — «черная». Тоска-то какая…
Пять уроков, четыре перемены, из коих одна — двадцатиминутная. На нее и рассчитывал Игорь. Надо было уединиться с Валеркой, засесть где-нибудь в укромном углу школьного двора — есть такой «угол» — за теплицей, у забора, — и поговорить о тревожащем. Конкретно — о вчерашней встрече с вежливыми парнями. Об их предупреждении. О пружинном ножичке.
Пока был в прошлом, даже не вспоминал обо всем этом. Ну, может, и таилась мыслишка где-нибудь на дне колодца, в подсознании, а наружу носа не казала. А сейчас выскочила, разрослась непомерно — других мыслей не допускает.
Гамлетовский вопрос: звонить или не звонить? Нет, не может быть здесь дилеммы: звонить, спешить к телефону, слышать Настин голос, договориться о встрече…
А где?
Ну, скажем, у памятника Пушкину. И пойти есть куда — все центры отечественной культуры рядом.
А потом?
А что потом? Известное дело. Посидеть в кино, в «России». Или зайти в «Лакомку», или подальше — в «Московское» кафе, съесть мороженого, выпить по бокалу шампанского — не маленькие уже, легко позволить себе такое вполне невинное развлечение. Потом побродить по Москве, заглянуть в Александровский сад, выбрать отдаленную скамью… Или совсем другая программа: в парк Горького, в Нескучный сад…