А когда отсмеялся, то в разговор вступил вожак. Он сказал негромко, но Игорь услышал:
— Тебе сегодня повезло, Игорь. Но предупреждение остается в силе. Помни о нем.
— Он помнит, — продолжал на прощанье дурачиться
Валерка. — У него память как у молодого. Адье, ребятишки, арриведерчи, Рома, перметте муа де апсанте…
Они вышли из подворотни на Кутузовский проспект, и Игорь опять, как и в прошлый раз, был малость ошарашен и светом, и шумом, и многолюдьем. Контрасты его, видать, тревожили.
Мрачный Алик спросил Пащенко:
— Чего это ты им в конце наплел?
— Малограмотный! — восхитился Валерка. — Учи уроки, чемпион, будешь умный, как я. А сказал я им на французской мове: позвольте мне, дескать, отсутствовать, надоели вы мне до зла горя.
— Грамотный, — то ли подтвердил, то ли осудил Валерку Алик. — Лучше б мы в милицию заявили.
— А что милиция? — Пащенко прочел в своей жизни миллион детективных романов и мог свободно и со знанием дела рассуждать о работе доблестных органов внутренних дел. — В милиции нам сказали бы: нет состава преступления. Где следы п-обоев? Где огнестрельные и ножевые раны? Где труп, наконец?
— С этими гадами и трупа дождешься, — сказал Алик. — Ну, ладно, мне пора. Чао! — помахал рукой и пошел по тротуару, легко обгоняя прохожих.
Пащенко не утерпел, пустил вслед:
— Какие сдвиги! Начал заграничные слова употреблять! Мое влияние… — повернулся к Игорю и уже серьезно сказал: — Ты извини, время не рассчитал. Позвонил Насте, ее мама сказала, что она в десять будет. Ну я и накинул полчаса на провожание, вот чуть-чуть и опоздал к кульминации… Сильно тебе врезали?
— Пустяки… — Игорю опять хотелось плакать. Ну что ты скажешь, прямо девица сентиментальная! — Спасибо тебе.
— Сочтемся славой.
— Я не ожидал удара, а он в поддых…
— Ладно-ладно. — Пащенко видел, что Игорь пытается оправдать себя, и не хотел терпеть унижений друга. — В суде объяснения писать будешь. А я тебе не Фемида с весами, у меня оба глаза вперед смотрят. И как ты думаешь, что они видят?
— Что? — Игорь не сдержался — улыбнулся.
— Они видят замечательно пустое маршрутное такси, которое пулей домчит нас до площади имени Феликса Эдмундовича. Понеслись.
И они понеслись.
Потом, уже лежа в постели, собирая — пользуясь цитатой из любимого Игорем Блока — «воспоминанья и дела» минувшего дня, Игорь думал о том, что до сих пор совсем не знал Пащенко. Кем он его считал? Веселым парнем, неплохим приятелем, с которым легко трепаться, бродить по улицам, сидеть где-нибудь в теплой компании, охмурять девушек. А он другом оказался. Настоящим. Из тех, кого не надо просить о помощи — они сами знают, когда помощь требуется…
А все-таки почему «вежливые ребята» испугались? Их же пятеро, а против них — только двое, ибо себя Игорь считать не имел права. Испугались двоих? Вряд ли. Хотели бы — отлупили бы и Валерку и Алика самым лучшим образом. Против лома нет приема. А ведь отступили… Может, шума не хотели? Пожалуй, так. Тихие, интеллигентные мальчики, не хулиганят, маленьких не обижают, со старшими не задираются. И вдруг драка. Пятеро против двоих. Тут и искать виновных не надо: кого больше, те и виноваты. Могла получиться осечка: вышли бы они из отработанного образа на виду у сбежавшихся на шум жителей дома. А этого им ох как не хочется!..
Тут телефон затрезвонил. Он у Игоря прямо на полу обретался, у кровати. Взял трубку — Настя.
— Игорь, что случилось?
— А что случилось?
— Мне Наташка звонила.
Трепло Валерка!
— Ну и что она говорит?
— Что тебе угрожали. Из-за меня. Даже ножом пугали. Так?
— Ну так…
— А ты не струсил! Валерка сказал, что он специально сегодня ко мне во двор приезжал, думал, драка будет, а ты прошел сквозь них, как нож сквозь масло…
«Нож сквозь масло» — это явно из Валеркиного репертуара. Как он Игоревы подвиги расписал — можно себе представить! Зря, выходит, Игорь на него сейчас клепал: друг — он во всем друг.
— Какой там нож, какое масло… — трудно было Игорю это произнести, но иначе не мог. — Струсил я, Настя, как последний первоклашка. И если б не Валерка, не знаю, что было бы.
— Вот что, — голос Насти стал деловым и строгим.-
Теперь я тебя провожать буду. Каждый раз. Сначала ты меня — до подъезда, а потом я тебя — до троллейбуса.
Что ж, это выход. При Насте, можно быть уверенным, к Игорю никто из тех парней не прицепится. Только воспользуется ли он им, этим выходом? Надо уж совсем себя не уважать…