— Вздор, Настасья, ты что придумала?
— А что? Я знаю этих парней. Подонки. Вадька там один, пэтэушник, он в меня в прошлом году влюбился, проходу не давал, а я его отшила разок. Теперь он считает, что я никого не могу полюбить — не имею права.
— А ты можешь? — с замиранием сердца, полушепотом.
И так же, полушепотом, в ответ:
— Могу.
И повесила трубку.
До завтра.
Ничего вроде не сказано, а как радостно! Кажется, не было никакого вечера унижений, вечера страхов, стыда…
Но был он, был, не обманывай себя, Игорь. И, как ни горько, не заслонить радостью гаденького ощущения собственной трусливой беспомощности…
13
В доме все еще спали, когда Игорь на цыпочках прошел к окну по крашеным молчаливым половицам и настежь распахнул его. Оно выходило на улицу, по-прежнему пустынную. Пахло сеном, прелой травой и еще — отчетливо — гарью. Запах гари тянулся откуда-то издалека, будто напоминание о недавнем пожаре.
Где он был? В центре города? На окраине?.. На небе ни облачка, ни дымка — ровное, белесое, выгоревшее за лето полотно. Но запах такой, будто полгорода сгорело.
Игорь тихонько открыл дверь, прошел через пустую общую комнату, через прихожую, выбрался во двор. Восемь на часах, на хороших часах марки «Слава», которые Игорь прятал в кармане брюк, скрывал ото всех — здесь, в прошлом. Можно себе представить изумление старика Леднева, если бы он узрел эти супермодные «тикалки» с зеленоватым циферблатом под граненым стеклом. Пока не узрел, Игорь был осторожен.
Умылся до пояса, попрыгал для приличия — вроде и зарядку Сделал. Хорошо бы позавтракать! Мало ли каким день выдастся… А до десяти утра, до встречи с неведомым дядей Матвеем еще далеко.
На крыльцо вышла Софья Демидовна, увидела Игоря, охнула:
— Ох, батюшки! А ну, брысь в дом, мне умыться надо.
Она куталась в клетчатый платок-плед, под которым, как определил Игорь, виднелся розовый, до пят, халат. Судя по ее улыбающемуся лицу, особого стеснения она не испытывала, а охала так, для приличия.
Тем не менее Игорь подхватил рубаху, оброненную на траву, шаркнул ножкой, подняв при этом небольшое облачко пыли, и немедленно ретировался в дом, повторяя:
— Пардон, пардон, я слеп, я ничего не вижу…
Но на крыльце задержался, спросил:
— Покормите, хозяюшка?
— Буди своего спутника. Завтракать станем.
Будить Леднева — дело привычное. Каждое утро Игорь им занимался, навострился. И сегодня — со стонами, с обидами и мелкими оскорблениями — но поднялся старик. Умываться не пожелал:
— Мне от воды еще больше спать хочется. Я и так чистый. Ты что, забыл: мы же третьего дня в бане мылись…
Бог с ним, пусть не умывается. Но вот как его дома оставить, чтоб не увязался за Игорем? Проблема! Помнится, еще вчера под вечер выражал он желание побродить по городу. Говорил:
— Все равно Пеликана ждать…
И сказал это при хозяйке. Она, естественно, удивилась:
— Кого ждать?
— Григория Львовича, — ничтоже сумняшеся, объяснил Леднев.
— Как-то вы его странно назвали…
Пришлось Игорю вмешаться:
— Был случай. Григорий Львович нам одну байку рассказывал, про пеликана. С тех пор мы его так иногда называем. В шутку. Он не обижается… — и безжалостно лягнул под столом ногу профессора.
Тот покривился, но смолчал. Потом, когда одни остались, не преминул поинтересоваться:
— Это что ж такого я сморозил?
— Глупость, — объяснил Игорь. — Видите: Софья Демидовна удивилась. Значит, Пеликан не афиширует здесь свое прозвище.
— Странно, — недоумевал Леднев. — Здесь, с родными, не афиширует, а с нами, посторонними, пожалте бриться. Мы, божьей милостью, Пеликан Единственный…
Игорю это тоже казалось странным. Приученный всему искать пусть собственное, но объяснение, он и тут нашелся: в доме у Софьи Пеликан — человек респектабельный, куда как лояльный. Вон вчера из контрразведки приходили. Скажи им Софья, простая душа, про птичье прозвище — чего бы они не заподозрили только! А так — Григорий Львович, солидный мужчина, отсутствует за неимением в наличии. А то, что им, посторонним, Пеликаном назвался — так на то они и посторонние: сегодня есть, завтра — ищи свищи! Им как раз подлинную фамилию знать не следует.
Все это могло соответствовать истине при одном условии: Пеликан или бывший, или настоящий нелегал. А в том Игорь уже и не сомневался.