Выбрать главу
Так выстроив порядок сил своих, Спокойно на врага он двинул их.
Шах Искандар на стороне другой, Отвагой полн, людей готовил в бой.
И франков — сотня тысяч их число — Поставил он на правое крыло.
Был князь Шейбал военачальник там, По доблести он Заля сын — Рустам.
Их одеяний франкский аксамит Был драгоценным жемчугом обшит.
Они — как львы в пылу кровавых сеч, Склоняется пред ними солнца меч.
Враг падает пред ними, устрашен Блистаньем семицветных их знамен.
А русов он на левое крыло Поставил, сотня тысяч их число —
Суровых, ярых, как небесный конь,[22] В бою неукротимых, как огонь.
Весь их доспех — лишь копья да щиты, Они как совы в море темноты.
Плащ красной шерсти — воина броня, Чепрак багряный на спине коня.
Шлем руса сходен с чашею стальной, На шлеме перья иволги лесной.
Согласным — дружбы он несет звезду, А несогласным — гибель и беду.
А зинджи стали войска головой, У зинджей был от всех отличный строй,
Изделье черных зинджей — их булат, Щитки их лат, как зеркала, блестят.
От вавилонских шлемов бьют лучи, — То скачет зинджей воинство в ночи.
Их шлемы — как орлиные носы, Изогнутый их строй — острей косы.
Так превратил их латы в зеркала Напильник угнетения и зла.
Смерть отразилась в зеркалах их лат, Их враг бежит, смятением объят.
Из румских войск ядро составил шах. Румянец юности на их щеках.
Красивые в движениях — как львы, И грозны в нападениях — как львы;
Как шкура льва и тигра — их броня. Плащи их — цвета желтого огня.
Войска грозой грохочущею шли. Покрыли львы и тигры лик земли.
Султан прекрасный — воинства глава, Был светлый стяг над ним похож на льва.
Победы ветер знамя развевал Над львом, что войском львов повелевал.
Так, наподобие пчелиных сот, Войска построив, он пошел с высот,
Как будто диких пьяных дивов хор, Завыл под барабанами простор.
Кавказ отгрянул, содрогнулся Тавр От грохота бесчисленных литавр.
И надвое кровавый свой престол Тюрк неба перед боем расколол.
Карнаи выли так, как будто ад Разверзся и нагрянул кыямат.
До неба тучей заклубилась пыль, Земля — ты скажешь — превратилась в пыль
Скажи — не пыль! — то небо обняла Безлунной ночи мускусная мгла.
Как молнии, зерцала и мечи Сверкали в той грохочущей ночи.
И ржанье коней было словно гром, Разящий землю огненным копьем.
Когда же воины издали крик, Гром потерял от ужаса язык.
Будь небосвод беременной женой, От страха плод он выкинул бы свой!
Когда ж умолкли воины на миг, Настала тишина — страшней, чем крик.
И тучу пыли ветер отогнал, И строю строй в долине виден стал.
И вот стрелою грозовых высот Румиец некий выехал вперед,
Красавца аргамака горяча, Играя синим пламенем меча.
Крылом зеленым с левого плеча Китайская клубилась епанча.
Как столб шатра, его копье, а щит Был яхонтами алыми покрыт.
Как лилии раскрывшийся бутон, Шишак султаном белым оперен.
Проворный, пламенный любимец сеч, Став на ристалище, он начал речь,
Всевышнего восславив и судьбу, За Искандара он вознес мольбу
И, обратив к войскам врага свой лик, Провозгласил: «Я — Бербери-Барик.
Я был слугой Дары — царя царей, Но проку в службе не было моей.
За верный труд — не то чтобы добра — И взгляда мне не уделил Дара.
Стоящих много ниже — он дарил, Меня ж, моих заслуг не оценил!
Когда о том я шаху доложил, К рабу властитель слуха не склонил!
Когда ж меня просил я отпустить, Он, в гневе, приказал меня избить!
Униженному тяжко, мне тогда Блеснула Искандарова звезда!
Когда я к Искандару прискакал, Мне царь так много ласки оказал,
Так ни за что меня он наградил, Что от стыда я голову склонил.
На смертный бой теперь я выхожу, Две добрых думы на сердце держу:
Всемерно Искандару послужить И вражьей кровью в битве стыд отмыть!
Всех, кто отмечен щедрым был Дарой, Поодиночке вызываю в бой.
Пусть шах, чьей мудростью земля полна, Увидит сам, какая им цена!»
Когда же Бербери-Барик умолк, Навстречу воин вылетел, как волк, —
С лицом убийцы, темен, словно дым, Нависший над пожарищем степным.
В индигоцветной сумрачной броне, На черном, искры сыплющем коне.
То — в туче бедствий — гибели огонь! То — небосвод бегущий, а не конь!
Копье в руке, как башенный таран, А имя было воину — Харран.
Произнеся молитву за царя, Он в бой рванулся, яростью горя.
И сшиблись на ристалище враги, И разлетелись, делая круги.
Слетелись вновь. И долго длился бой, Не побеждал ни тот и ни другой.
Но вот Барик проворство проявил, Он в грудь копьем Харрана поразил —
И вышиб из седла, сломав ребро. И прогремели небеса: «Добро!»
вернуться

22

Суровых, ярых, как небесный конь. — Подразумевается мифический небесный конь Бурак, который якобы вознес на небо пророка Мухаммеда.