Стена Искандара

Он дерзок был, послы! Я вежлив к вам.
Пусть внемлет с честью он моим словам».

Так дал ответ раджа Румийцу в стан.
Иначе отвечал ему хакан.

Сказал: «В посланье этом злая речь,
Как черный яд, как изощренный меч.

Наверно, царь ваш не в своем уме, —
Настолько дерзок он в своем письме.

Богата и сильна страна моя.
Ни в чем ему не уступаю я.

Все, что он пишет мне в письме своем,
Несовместимо с честью и умом.

Не скажет мне и вечный небосвод, —
Пусть, мол, хакан передо мной падет.

С Дарой у нас, давно установясь,
Была когда-то дружеская связь.

Но он меня ни в чем не принуждал.
Меня, как старший, он не унижал.

Пусть Искандар — второй Дара.
Пусть он Владыкой мира будет наречен,

Но что ж не подсказал премудрый пир[29]
Ему, что Чин — огромный целый мир?

Поспешен он по молодости лет,
Но я не тороплюсь давать ответ.

Он дерзок был в письме, я так скажу,
Но я запальчивость свою сдержу.

Пусть нам он дружбу явит, как Дара,
Тогда дождется он от нас добра.

Но если он всех выше мнит себя,
Лишь о своем величии трубя,

Утратил меру, упоен собой, —
То встретит он у нас вражду и бой.

Я не грожу, — пойду, мол, истреблю!
Но с ним на рубеже я в бой вступлю.

Он нападет на нас — не устрашусь.
Не спрячусь в город, в замок не запрусь.

Я выйду в поле, пыль взмету смерчом.
Во всеоружье дам отпор мечом».

Вернулись три посла в поту, в пыли.
Все Искандару, спешась, донесли,

Что отвечал раджа, Маллу-султан,
Что отвечал надменный им хакан.

Зато сошлись во множестве — смотри! —
Покорность проявившие цари.

Для них Румиец во дворце Дары
Устраивал вседневные пиры.

Но сам он не был счастлив на пирах:
О непокорных думал он царях.

Веселье вкруг него весь день цветет,
А в сердце, в мыслях у него — поход.

Меж тем на мир повеяло зимой,
А войск не водят зимнею порой.

Смиряя сердце, на зимовку шах
Повел полки в Иран и Карабах.