Пришли о снисхождении просить, —
Виновного могу ли не простить?
И если много зла он совершил,
И если казнь он даже заслужил,
Но вы пришли, и вот — смиряюсь я,
И от возмездья отрекаюсь я.
И здесь его не казнь, а милость ждет.
Пусть он к порогу моему придет.
Я истинную власть ему вручу,
Его дела величьем облачу.
Престол неколебимый дам ему,
Его знамена к небу подыму.
О мудрые, храни вас вечный свод!
Мне знамение счастья ваш приход.
Ко мне пришли вы, ноги натрудив,
И вот я светел духом и счастлив.
За все прощения у вас прошу,
Но силой новой я теперь дышу.
Закон есть: покоренная страна
Дань победителям платить должна.
Я вовсе дани с вас не буду брать,
Чтоб страждущий народ не изнурять.
Ваш царь мне должен был харадж платить,
Но от хараджа вас освободить
Решил я на два года, чтоб народ
Не впал в беду от столь больших забот».
Увидев, как добросердечен шах,
Склонились мудрецы пред ним во прах.
Величьем духа он их поразил
И так их на прощанье одарил,
Что старцы не сумели слов найти,
Чтоб за него молитву вознести.
Величье милости уразумев,
Они сидели, словно онемев.
И встали, чистой радостью горя,
И вознесли молитву за царя:
«Пока вращается небесный свод,
Покамест солнце по небу идет,
Пусть будет твой престол на небе том,
А солнца круг подушкою на нем!
Да не уйдешь из жизни никогда,
Да светишь нам, как мудрости звезда,
И покорятся пусть в конце концов
Тебе все семь великих поясов!
Блистай, как солнце, одаряй весь мир,
Как чаша Джема, озаряй весь мир!
Мы шли к тебе, душой угнетены,
Тревогой и сомненьями полны.
Мы думали — и ты, как все цари,
Снаружи — блеск, но зло и тьма внутри
И видим: все владыки — черный прах,
Ты из добра и света создан, шах.
Тебя таким предвечный сотворил,
Чтоб ты над всеми странами царил.
Узнав тебя, твой благородный нрав,
Воспрянули мы, страх в душе поправ.
Пусть в темной чаще розы цвет укрыт,
Благоуханье розу облачит.
Подавлены величием твоим,
Мы в удивленье пред тобой стоим.
Когда же нам ты помыслы открыл,
Вдвойне ты наши души удивил.
Дан свет могучий духу твоему,
Из смертных не присущий никому.
Мы видим свойства ангела в тебе,
Дыханье вечного в твоей судьбе!
Когда бы раджа нрав твой угадал,
Сюда б он сам немедля прискакал.
Позволь, владыка наш, прийти ему,
Припасть челом к порогу твоему.
Вернемся, радже милость возвестим,
От скорби дух его освободим.
Когда он примет власть из рук твоих,
Вернейшим станет среди слуг твоих».
И молвил царь индийским мудрецам:
«Пусть так и будет, как желанно вам!»
И встали, поклонились мудрецы,
В обратный путь пустились мудрецы.
И рассказали радже обо всем,
Сказали: «Препояшься, и пойдем».
Увидел царь индийский — он спасен,
Из мрака смерти к жизни возвращен.
Вновь старцев к Искандару он послал,
А сам за ними следом поспешал.
Повел огромный караван даров.
Чтоб описать дары, не хватит слов.
Доверясь мудрецам-проводникам,
Спешил он по долинам и горам.
И те светильники его земли
На всем пути беседу с ним вели.
Об Искандаре, о делах его,
О полных мудрости словах его.
И, внемля их речам, индийский шах
Плыл, как пылинка в солнечных лучах.
Вот наконец привел свой караван
Индийский раджа в Искандаров стан.
И тут же Искандару донесли,
Что царь и спутники его пришли.
Ответил Искандар: «Гостям я рад.
Пусть люди знанья дом мой озарят».
Индийский раджа повеленья ждал,
И на пороге царском он предстал
С мечом на шее, бледен, удручен,
Как перед казнью, в саван облачен.
Но Искандар воскликнул: «О мой брат!
Не унижайся, ты не виноват!
И мне достаточно того, что сам
Теперь явился с избранными к нам».
И сняли с шеи униженья меч,
И сняли саван у индийца с плеч.
В парчу его и пурпур облекли
И к трону миродержца подвели.
Румиец обнял гостя своего.
С собою рядом усадил его,
Но вновь индиец пал у шахских ног,
Как с гор кипящий падает поток.
И снова поднял Искандар его,
И обнял, словно друга своего,
Любовь явил, и милости, и честь.
И раджа повелел дары принесть.
Блюдя обычай древний и обряд,
Дарил он так, как нынче не дарят.
Его Румиец поблагодарил, —
Скажи, — рудник добра пред ним раскрыл.
И усадил вокруг людей святых,
Мужей ученых, мудрецов седых,
Великую опять явил он честь
И близ престола попросил их сесть.
И понял старцев и провидцев круг,
Что он не властелин для них, а друг.
Сам чародеев он очаровал,
Сердца их нитью верности связал.
Цепь тонких мыслей длинною была,
Далеко за полночь беседа шла.
Увидел раджа милости поток,
И встал, и просьбу так в слова облек: