Описание зимы, леденящий ветер которой напоминает холодные вздохи скорбящих сердцем влюбленных и стужа которой рассказывает легенды о душистом дыхании влюбленных, в душе которых горит огонь, и ледяной покров которой напоминает мрамор, а ее буран побеждает весь мир, и в это время года белый мир с небесным ликом становится светлым от пламени, подобного солнцу, или от вина, подобного огню, и собрание пирующих расцветает от весны улыбок солнцеликой красавицы
Огонь — зиме, вино пирам дано. Вино, как пламя, пламя, как вино. Огонь в жаровне, словно гроздий сок. Вино красно, как пламени цветок. А шейки фляг длинней гусиных шей, А на углях жаркое из гусей. Как розы, рдеют угли в очагах. Игра их отражается в глазах. Вино красавец юный в кубки льет. Другой — алоэ на угли кладет. И угли, источая сладкий дым, Дом озаряют блеском золотым. Рубином уголь чудится в золе. Рубин вина, как пламя в хрустале. Пусть ночь, как мускус, за окном черна, Сияньем наша горница полна. Там, за дверьми, над мускусной землей, Ночные тучи сыплют камфарой.[31] За дверью буря, вьется снежный прах, А здесь — огонь и гости на коврах, С опущенной в раздумье головой, Внимают пенью пери молодой. Поражено их сердце не вином, А пеньем пери, глаз живым огнем. В том пробудилась тайная печаль, И он на крыльях дум унесся вдаль. Когда ж он станет жертвою вина, И сядет юная пред ним луна, — В нем, непрерывно горечью дыша, Как чаша, переполнится душа. Жизнь без нее — долина горьких бед. Взглянуть же на нее отваги нет. Скажи: беда тому и тот пропал, Кому она свой поднесет фиал. И он главу преклонит, и тогда Не подниматься ей до дня Суда… Но тот блажен, кто в этот час умрет, Жизнь вечную он в смерти обретет. Когда влюбленный разума лишен, Упав, как пьяный, он впадает в сон. Луна, едва зарей блеснет восток, Чтоб отогнать похмелье, пьет глоток. И, затевая пиршество опять, Повелевает свечи зажигать. Ее глаза и томны и темны, И мы вином ее опьянены. Колпак соболий набекрень у ней На светлый лоб надвинут до бровей. В баранью шубку кутаясь, она Как солнце дня в созвездии Овна.[32] И, календарь забыв, не видим мы Помехи для весны среди зимы. Она найдет влюбленного в нее, Что впал, как в смерть, в глухое забытье. Возьмет потреплет за ухо его, Чтоб красоты он видел торжество. И как мессия, к жизни воскресит Того, кто ночью ею был убит. Блажен, кто ею к жизни возвращен, — Он Хызром к новой жизни приобщен. Тот, кто живую воду изопьет, Дыханье новой жизни обретет, И притчей в мире станет речь о том, Кто опален бессмертия огнем. Не говори, что пьян Меджнун больной, Скажи: расстроен в нем сознанья строй. Он обезумел, пери увидав, Ушел от мира, мира не познав. Увидев, что любовь грозит уму, Чтоб тайна не открылась никому, Он выйдет из дому в рассветной мгле, Пойдет бродить безумцем по земле. Пусть он ушел во вьюгу, по снегам, Но мир иной открыт его глазам… С нагорий дует ветер все лютей, Пронизывая тело до костей. Пластинами сверкающего льда Окаменела быстрая вода. Источник-солнце в чаше ледяной Блистает, искрясь яркою звездой. И звезд небесных чистые лучи Пылают ярче над землей в ночи. А солнце светит тускло, и тепло Из естества лучей его ушло. И люди прячут лица в башлыках, У странников сосульки на усах. Как летом мотыльки на свет свечи, Слетелись птицы на огонь в ночи. Тенета дыма разостлал костер, Как зерна, искры разбросал костер. Лик месяца от стужи посинел. Свод неба, словно льдина, побледнел. Седые в небе облака висят, Рождающие белый снегопад. Знамена вьюги хан зимы подъял И с войском бурь на край садов напал. Он цветники разграбил и в ночи Сорвал с деревьев золото парчи. Тепло и свет пытаясь уберечь, Деревья просят — их в костер посечь. И пламя ярко блещет, как фазан, Зимы студеной озаряя стан. Мир в горностай оделся, нем и глух Оделись люди в мех, и шерсть, и пух, И, в плечи головы свои втянув, Сидят, перед сандалом прикорнув. Коль на змею зимою поглядишь, Ее с куском веревки ты сравнишь. Безвредна, силы стужей лишена, Она свиваться, прядать не вольна. К огню живому гурии сошлись, Как звезды, что вкруг солнца собрались. И всяк зимою привлечен огнем, Как желтая солома янтарем. Когда декабрь повеет на пруды И серебром покроет ртуть воды, — То рыба, скрыта под ледовый свод, Зиме-акуле в пищу не пойдет. Когда подымет рать январь-Бахман, Земля, тверда, лежит, как Руинтан.[33] И вновь столпотворенье над землей Несет воитель, от снегов седой. В его глазах суровых стынет мгла, И не вольна сразить его стрела. И странным взору мнится мир земной, Г