Деянья человека одного!»
Так говорил правдивый Низами,
Так подтвердил и в наши дни Джами.
Открыт источник истины один,
Что Искандар был Файлакусов сын.
Исследуя, я правду проверял,
В исследованье правду отыскал.
Так говорил истории знаток,
Что изучал сей двойственный чертог:
Обретший Искандара Файлакус
Его и царства утвердил союз.
Он слуг и войско щедро одарил,
Врата дворца для празднеств отворил.
Блюдя порядок царский и завет,
Дал оку ясновидящему свет.[6]
Заботясь о наследнике своем,
Он ни на час не забывал о нем.
Он воспитанье истиной питал,
Достойной пищей разум воспитал.
Не только в царской роскоши, в тиши
Его растил он, в глубине души.
Так перл таится в сумраке глубин,
Так в руднике скрывается рубин.
Достойными он сына окружил
И путь ученья перед ним открыл.
Накумохис приставлен был к нему,[7]
Наставником пытливому уму.
Тот, что как небо в знанье был велик
И всех явлений мира связь постиг.
Ты скажешь — видел острый взгляд его
Зерно и корень сущего всего.
Главой ученых был он в пору ту:
Ему был сыном славный Арасту.
После кончины своего отца
Стал Арасту светильником дворца.
Был он велик. Минули сотни лет —
Ему подобных не было и нет.
И мудрый Файлакус избрал его
Учителем для сына своего.
Счел порученье Арасту за честь;
Была от звезд ему благая весть:
Когда глаза он к небу обратил,
Читая предсказания светил,
Все, что добро и зло сулить могло б,
Предугадав, составил гороскоп.
Ища решенья в знаках звезд ночных,
Исчислил Арасту значенье их.
«Родился, — прочитал он в небесах, —
Счастливый, мудрый, справедливый шах.
Весь мир он обитаемый пройдет
И славою наполнит небосвод.
Владыки примут власть его и суд,
Ярмо его приказов понесут.
Он мир великодушьем осенит,
Ему, как бубен, солнце зазвенит.
Движение светил предскажет он,
Заветный узел тайн развяжет он.
Познанье в кровь и плоть его войдет.
Он целый мир сокровищ обретет.
Законы звезд он заключит в число
И по рукам земное свяжет зло.
Пройдет он по неведомым морям,
Проложит путь к безвестным островам.
Судил всевышний на заре времен —
Все царства мира завоюет он».
Так, проведя последнюю черту,
Свой гороскоп закончил Арасту.
Скрижаль наук он стройно начертил
И к обученью шаха приступил.
Плоды столетних поисков и дум
Впивал, как влагу, отроческий ум.
Когда он грань науки познавал,
Другую грань догадкой раскрывал.
Был в жажде знанья истинно велик
От бога одаренный ученик.
Весь век учась, он прожил на земле,
Был сведущим во всяком ремесле.
Он также, с первых дней своей весны,
Стал привыкать к ведению войны.
Он знал, что милость царская войскам —
Разгром и поражение врагам.
И в конном отличался он бою,
И в пешем закалялся он строю.
Скажу ль — стрелой пронзал он сеть кольчуг?
Нет, мыслью разрывал он сеть кольчуг.
Копьем он ратоборцам нес беду;
Метнув копье, он поражал звезду.
Своим мечом он разрубал гранит.
Где меч его? Земля его хранит.
Метнув аркан на крепостной отвес,
Достиг бы он и крепости небес.
Когда свои войска он в бой пускал,
В долину рушились громады скал.
Против дракона обнажая меч,
Дракона мог он надвое рассечь.
Он быстрой мыслью, пуще ратных сил,
Как молнией внезапною, разил.
Стал наконец державный ученик
В искусстве ратном подлинно велик.
А Файлакус в ту пору умирал;
И он проститься с сыном пожелал.
Могучий стан годами был согбен,
В глазах его земная слава — тлен.
И устремился Искандар к нему —
К отцу и властелину своему.
Прощения у бога попросил
Шах Файлакус и сыну власть вручил;
Державу завещал его руке
И опочил на гробовой доске.
Две было ветви древа: из одной —
Гроб сделан, трон вселенной — из другой.
На первой ветви птица песнь поет,
А на другой гнездо другая вьет.
Отца оплакивая своего,
Готов был шах отречься от всего.
Но после, по внушенью мудреца,
Он вспомнил завещание отца:
«Врага в свои владенья не пускай.
Мой прах на поруганье не предай!
Пусть именем твоим, твоей рукой
Мой будет вечный огражден покой!
Я вырастил тебя в моем саду
Затем, чтобы, когда навек уйду,
Меня ты был достоин заменить
И нашу славу в мире сохранить».
Шах к завещанью не остался глух,
Дабы отцовский радовался дух
И сор не падал в чистый водоем,
Веленье долга пробудилось в нем.
Обряд поминок справив по отцу,
Он возвратился к власти и венцу.
К престолу сонмы подданных сошлись.
Напевы саза стройно полились.
* * *
О кравчий, грудь слезами ороси,
Прощальную мне чашу поднеси.
Чтобы печаль вином я с сердца смыл,
Чтоб слезы по отце моем не лил.
Приди, певец, звенящий чанг настрой.
И заиграй, и песнь веселья спой!
Здесь было царство слова мне дано,
И во дворце хвалы я пил вино.
О Навои, не поддавайся лжи
И блеску мира! С разумом дружи!
Неверность мира — всюду и во всем.
Быть в мире лучше нищим, чем царем.
Дервиш свободный выше здесь, чем шах,
Чей дух томится в путах и сетях.